Звездная судьба Кумаша Нургалиева
Очерк о Кумаше Нургалиеве, опубликованный в одном из республиканских изданий, автор этих строк предварял подзаголовком «Рассказ-размышления о некоронованном Герое Великой Отечественной войны». С тех пор прошло десять лет. Время не изменило мое мнение о том, что этот человек является настоящим героем. Наоборот, еще больше укрепило его.
Парень из Калбинского Алтая взял в руки оружие и пошел воевать, когда ему едва исполнилось восемнадцать лет. Через год, в день его 19-летия, при подавлении огневой точки противника младшему сержанту матросовского полка Кумашу Нургалиеву разрывом артиллерийского снаряда оторвало обе ноги и руку. Это случилось у хутора Слямпе, близ города Ауце, на подступах к Риге.
О состоянии бойца в первые дни произошедшей с ним трагедии можно судить по следующим строкам письма медсестры московского госпиталя Вали Шевелевой: «В палату внесли еще одни носилки, но они почему-то были пустые, только посредине под шинелью лежит какой-то сверток. Приподняла шинель, испугалась, прикрикнула. Там лежал мальчик без обеих ног и руки. …Мне так жалко его стало, что я взяла его на руки и стала баюкать»…
Чтобы спасти такого безнадежного раненого, в течение последующих двух лет пришлось ему 19 раз укорачивать остатки конечностей. Не только пережить такое, но даже представить без содрогания сможет не каждая душа. Война вошла в его жизнь несомненным злом. И он каждый миг, каждую минуту последующих 44 лет жизни отдал борьбе с этим злом.
Нет необходимости рассказывать в подробностях, как два года, проведенных в госпитале, Кумаш мучительно укрощал свои искусственные конечности-строптивицы – протезы и костыли.
Но и в этих условиях беспрестанной борьбы с ежеминутными адскими мучениями нашел в себе силы, чтобы готовиться к будущей мирной жизни. Экстерном, в госпитале же, окончил среднюю школу. Сделал акцент на русский язык, знал, что он пригодится всегда. Два года настойчиво учил его и другие предметы на этом великом языке под руководством преподавателей Военной академии Зинаиды Алексеевны Толстиковой и Натальи Васильевны Болдиной.
Будем объективны: даже при обычном, нормальном течении жизни душа человека не может постоянно быть освещена светом и радостью. В состоянии двадцатилетнего юноши, попавшего под жернова самой страшной мировой катастрофы века минувшего, чувства безысходности, отчаяния, безнадежности неизбежны. О том, что пережил, что перечувствовал этот человек во время борьбы с постигшим его несчастьем, лучше всего говорит старая фотография исхудалого, измученного паренька с надписью: «Нет счастья в жизни». Через годы он зачеркнул ее собственной рукой и написал: «Жизнь – есть великое счастье!».
Первая запись не может не вызвать понимания. Вторая – искреннего восхищения.
Но будем последовательны. Чтобы стать выше чувств отчаяния и потерянности, кроме силы воли должно было быть нечто, наполняющее радостью и надеждой юное сердце, возвышающее душу. Это Нечто пришло в виде коротенького девичьего письма из алтайского аула Сорвенок, нашло солдата далеко не в лучшем душевном состоянии.
Письмо было от Канипы, невесты Кумаша, провожая его на фронт, обещавшей ждать: «Ты только вернись!». Узнав, что парень ее тяжело, может быть, безнадежно ранен, решил в родные места не возвращаться, она написала ему: «В каком бы состоянии ты ни находился, что бы с тобой ни случилось, я, как тебе обещала, буду всегда с тобой. Почему ты перестал мне писать? Почему плохо думаешь обо мне?».
Кумаш вернулся в аул. Его привезли ночью. Когда же внесли в дом, мать юноши Кульдари упала в обморок. Эта весть обожгла Канипу. С одной стороны, вот, наконец, трудно поверить, будем вместе! С другой – что с ним, почему все говорят о нем, как о каком-то потерянном?
Так они встретились через три с половиной года разлуки и через месяц поженились. После этого не разлучались ни на один день в течение 42 лет – до конца его жизни.
Сразу после возвращения с войны Кумаш Нургалиев преподавал в Сорвенской начальной школе русский язык, недаром учил его в госпитале. Став руководителем этой школы, свою работу начал со строительства школьного здания. Сам составил проект, лично руководил стройкой. На заготовку леса пригласил сельскую молодежь.
Когда же его перевели в Буран, первым делом взялся за то же самое – строительство. Построил дополнительно три учебных корпуса и общежитие-интернат на 120 мест. Но не будем забегать вперед.
В 1948 году Кумаш и Канипа поступили в пединститут имени Абая в Алматы на заочное отделение. Легко сказать: «поступили, учились». Для этого, помимо всего прочего, требовалось проехать по алтайским головокружительным серпантинам на конной повозке 100 километров и на ней же еще 500 км – до областного центра. Так – до и обратно – все шесть лет. Эти изнурительные даже для здорового человека ежегодные поездки для них были дорогой, ведущей их к счастливому будущему…
…О технических чудесах школы в Буране, которой руководил Кумаш Нургалиев, – техническом центре с радиоузлом, проложенной во все учебные кабинеты и мастерские радиотелефонной связи, а также внутришкольной телевизионной системе – в те годы рассказывали центральные печатные издания, снимали фильмы.
Директор школы всюду собирал, как пчела – нектар, методические новшества. Учителей школы направлял за ними в Липецк, Уфу, Новосибирск, Ульяновск.
Даже из мест ежегодного отдыха в Крыму, на Кавказе возвращался с целым возом идей, впечатлений и планов. Но и к его школе обращались за опытом со всех уголков бывшего Союза. С просьбой представить Казахстан по одной из актуальных тем обратился Московский НИИ Академии педагогических наук.
Кумашу Нургалиеву во всех делах светила звезда первооткрывателя. Везде, где бы ни приходилось работать: в Сор-венке, Алексеевке и Буране – он создавал первые казахские школы. До этого там были только русские школы.
От этого человека, безжалостно покалеченного войной, как утверждают, исходила всегда могучая сила и особое обаяние. Одна из наших собеседниц начала было говорить, что Кумаш Нургалиевич никогда не болел, но быстро поправилась: «Болел, наверное, как не болеть в его состоянии. Но никогда не брал больничные».
Официально подтверждено, что за сорок с лишним лет работы на больничные выходил всего три или четыре раза.
Вспоминают, что он весь день, с семи утра до одиннадцати ночи, проводил в школе. Все, кто его знал, утверждают, что весь урок, 45 минут, проводил, стоя на несуществующих ногах, которые отняла война. Каждым мигом академического часа он преподавал учащимся уроки силы воли и мужества.
Человек яркой, счастливой, несмотря ни на что, судьбы, он не забыл никого, кто повстречался ему в самое трагическое время его фронтовой жизни. Всех разыскал. Хирурга Александра Молоденкова, искусно прооперировавшего его и вернувшего к жизни. Медсестер Валентину Шевелеву, Надежду Трофимову, Елизавету Великанову, соседей по госпитальной палате. Кто-то приезжал к нему в гости. К кому-то в Москву, Киев, Ригу ездил он сам, с женой и детьми.
Четверо из пятерых детей Нургалиевых пошли по стопам своих родителей, выбрали профессию педагога. Среди них есть ученые. Десять лет назад, накануне 60-летия Великой Победы, из 250 учителей, принявших участие во встрече с Главой государства, 37 представляли эту династию. Возглавляла же ее 80-летняя бабушка Канипа, Отличник народного образования. И не понять, не объяснить – то ли судьба свела в один дом, в один очаг всех этих одаренных, талантливых людей, то ли природный талант и душевный дар представителей первого поколения в этой семье дал здоровые, замечательные всходы.
Правы те люди, которые считают, что патриарх этой семьи Кумаш Нургалиев обладал потрясающей силой притяжения, неограниченным гравитационным полем. С ним рядом невозможно было не расти, не обогащаться. Все, что он делал, было рассчитано на завтрашние всходы.
Ему не было суждено дожить до начала Всесоюзного съезда учителей 1989 года, делегатом которого был избран. На повторных выборах, проведенных на альтернативной основе, мандат достался его сыну Таланту.
В середине 80-годов прошлого века Кумашу Нургалиеву, как ветерану войны, была выделена квартира в Алматы. Пожить в ней ему не было суждено. Вселилась в нее бабушка Канипа через год после его смерти.
В последние недели жизни, находясь на лечении, он пробивал для школы компьютерный класс «Ямаха». Весть о положительном решении вопроса пришла, когда в Буране шли его похороны. Свой долг отца, мужа, наставника этот человек продолжал выполнять до последнего мгновения жизни.
Недавно в печати появилось предложение ветеранов о присвоении этому удивительному человеку, Кумашу Нургалиеву, звания «Халық қаһарманы».
Что можно сказать по этому поводу? Повторю однажды сказанное. Война, как жестока она ни была, как ни разрушительны ее последствия, не смогли справиться с силой духа, нравственной крепостью этих людей – Кумаша и Канипы Нургалиевых. Мне кажется, своей ярко-звездной жизнью они дали ответ на все вековечные вопросы, которые с течением времени становятся все актуальнее.
Вот почему нужно чтить и славить этих людей. Это нужно не им, а нам, ныне живущим. И идущим вслед.
