Нурлан Даулетбаев: «Через два года медицина Казахстана изменится кардинально»

Профессор Нурлан Даулетбаев прошел путь от студента вуза в Семее до профессора Университета МакГилла в Монреале (Канада). Но никогда о родине не забывал. В этом году профессор и его казахстанские коллеги разработали магистерский курс для казахстанских врачей, который, по сути, является революционным проектом по быстрому изменению уровня медицины в нашей стране.

– Совместно с профессорами Жанной Калматаевой, Айнаш Ошибаевой, Гульнарой Капановой мы разработали магистерский курс в КазНУ им. аль-Фараби. Через два года наши первые выпускники станут магистрами медицины по специальности «врач-исследователь». Это первый и единственный пока подобный курс в Казахстане.

– Слова «врач» и «исследователь», на первый взгляд, с трудом сочетаются…

– Этот стереотип мы и должны преодолеть. Перед нашим курсом стоит несколько задач. Во-первых, научить врача-клинициста критическому обзору и оценке медицинской литературы. Ее поток растет сейчас лавинообразно, параллельно с общим ростом оцифрованной информации, объемы которой уже измеряют в десятках зеттабайт, т. е. в триллионах гигабайт. Это в десятки тысяч раз больше информации, чем человеческий мозг может вместить на протяжении всей жизни! А ведь информация продолжает стремительно накапливаться. Каждые 15–20 минут публикуется новая медицинская статья, каждый год публикуется больше 2,5 миллиона статей по медицинским и смежным специальностям. Как не потеряться в этом огромном океане информации и при этом не отстать от современных тенденций, которые могли бы вылечить или даже спасти жизни пациентов?

Клинические рекомендации и протоколы лечения, спускаемые «сверху», имеют тенденцию к запаздыванию. Представьте: пока международные эксперты соберутся и выдадут заключение, пока оно будет переведено в Казахстане, и пока этот перевод будет обсужден местными экспертами…

Все это отнимает много времени, а параллельно уже появляется новая литература. Поэтому, помимо ориентации на консенсусные клинические рекомендации, современным врачам нужно научиться самостоятельно работать с медицинской литературой. Именно с целью оптимальной «навигации» в цифровом океане информации наши выпускники будут обучены навыкам самостоятельного изучения и применения новых знаний мировой медицины.

– Такой самостоятельный врач не рискует прослыть экспериментатором?

– Несомненно, речь идет о применении новых знаний в рамках уже существующих консенсусных рекомендаций. К примеру, если при определенном заболевании официально рекомендованы четыре препарата, их комбинации позволяют применять как минимум 16 схем лечения. И какая-то из этих схем идеально подойдет конкретному пациенту. Вот об этом речь. То есть не прописывать лечение методом «проб и ошибок», а использовать из прочитанной статьи опыт зарубежного коллеги по персонализации фармакотерапии.

Вполне возможны и такие ситуации, когда какие-то операции или процедуры в Казахстане еще не делаются. И пациенты спрашивают у местных врачей совета, куда поехать. За рубежом огромное количество клиник и стран, живущих за счет медицинского туризма. И уровень у них разный. Здесь нельзя ориентироваться на красочный буклет или сайт, что зачастую и происходит. Это хороший маркетинг, а не хорошая медицина. В такой ситуации врач может и должен помогать – изучая соответствующую литературу, быть в курсе происходящего в мире. Продолжая аналогию про цифровой океан информации, в экипаже корабля «врач – пациент – система здравоохранения» врач, по моему убеждению, должен быть высококвалифицированным штурманом.

Медицина, биология, химия, фармакология – одни из быстро меняющихся и прогрессирующих наук. Информация о новых открытиях попадает в прессу,
Интернет. Казахстанцы читают о них, приходят на прием и возникает непонимание: пациент хочет современных методов лечения, врач иронизирует, дескать, «погуглили и все теперь знаете». На самом деле, медицина тоже должна быть клиентоориентированной.

– В чем актуальность вашего проекта для Казахстана?

– За последний год у меня была возможность встретиться со многими академическими экспертами и практикующими врачами в Казахстане. Несомненно, хочется отметить высокий уровень мотивации всех, с кем приходилось общаться. Коллеги хотят знать больше о современной мировой медицине и творчески адаптировать рекомендации западных экспертов. Однако, на мой взгляд, многим казахстанским врачам пока еще не хватает навыков и привычки самостоятельной и критической оценки достижений современной медицины и опыта каждодневной работы с базами доказательной медицины.

Медицинская профессия драматически меняется. Мы неизбежно приходим к тому, что старая модель («учился – получил диплом – применяй полученные знания до самой пенсии») уже не будет работать. Врачи должны получать непрерывное образование.

Сейчас на нашем пилотном курсе «Врач-исследователь» обучаются 12 студентов – восемь на русском и четыре на английском языке. Уровень мотивации у них даже выше, чем я ожидал. В основном это узкие специалисты: хирурги, акушеры-гинекологи, проктологи, наркологи… Но есть и врачи общей практики.

Для повышения эффективности обучения мы будем использовать новейшие разработки в преподавании медицины – от проблемно-ориентированного обучения до совместных с зарубежными университетами мастер-классов. Самое главное, что наше обучение направлено на быстрый перевод полученных знаний в умения, с последующей трансформацией умений в навыки. Возвращение в практическую медицину таких специалистов станет огромным преимуществом для Казахстана. Я думаю, что уже через два года мы с вами увидим кардинальное улучшение уровня казахстанской медицины.

– Расскажите подробнее о математических моделях. Это действительно что-то новое для медицины?

– Сейчас в мире актуальна тенденция по персонализации медицины. Часто ее связывают только с бурно развивающимися геномными исследованиями. Но нужно помнить, что на человека и его здоровье влияет множество факторов. К этим факторам относятся не только гены, но, например, и образ жизни, экология, стресс. Такое большое разнообразие модификаторов нашего здоровья можно описать и оценить только с помощью математических моделей, в особенности с применением искуственного интеллекта. Только тогда мы сможем полноценно предсказать индивидуальные риски для конкретного пациента.

К примеру, у человека выявлен высокий уровень холестерина. Назначение препаратов с целью уменьшения уровня холестерина (т. е. статинов) происходит по абсолютным или относительным показаниям. Если с абсолютными показаниями все понятно, то целесообразность назначения статинов по относительным показаниям оценивается лечащим врачом для каждого пациента индивидуально. В таких случаях перед назначением рекомендуется учесть факторы риска помимо уровня холестерина, для чего есть определенные электронные калькуляторы. Так рекомендовано. Но! Лежащие в основе этих калькуляторов факторы риска были рассчитаны для населения в среднем. А ведь каждый пациент является абсолютно уникальным, со своими факторами риска. Поэтому и развивается сейчас такое направление в медицине, называемое «Системной медициной». Системная медицина стремится всесторонне оценить не только (и не столько) среднестатистические факторы риска (по-моему, в современном сленге это называется «в среднем по больнице»), а описать их для конкретного пациента.

– Но ведь это удорожает лечение? Дополнительные анализы…

– Есть такой предмет – экономика медицины. Кто с ним знаком, понимает, что показатели уровня контроля над заболеванием будут выше, а частота обострений, соответственно, ниже при персонализации ведения пациентов. А ведь обострение – это почти всегда стационар, что приводит к огромной стоимости лечения.

В идеале нужно стремиться к превентивной медицине, то есть предугадывать (с помощью соответствующих математических моделей, системной медицины, использования искусственного интеллекта) индивидуальные факторы риска возникновения и обострения болезни. И вести наших пациентов индивидуально.

Кому-то достаточно приходить на прием раз в год, а кому-то надо видеться с врачом раз в месяц. Желательно знать заранее, какая модель амбулаторного ведения наиболее оптимальна для конкретного пациента. Тогда мы получим колоссальную экономию за счет лучшего контроля над заболеванием и предотвращения необоснованных госпитализаций. Кроме этого, если мы все будем реже болеть, то, несомненно, повысится и наш уровень жизни за счет более высокой производительности труда. Также можно вспомнить о том, что неудачное лечение может привести к инвалидности… Возможны судебные издержки. Государство будет десятки лет платить соцпособие. Я думаю, вы согласитесь, что стоимость нескольких дополнительных анализов и исследований для персонализации лечения – это гораздо меньшие траты по сравнению с вышеописанными расходами.

В перспективе врач станет немного программистом, чтобы уметь использовать математические модели и уметь объяснить профессиональному программисту, какая именно модель нужна для какого пациента.

Цифровизация медицины, которая начинается в Казахстане, в будущем – и это не научная фантастика! – позволит результатам анализов автоматически поступать в индивидуальные модели пациентов. Искусственный интеллект, обобщающий поступающие данные в единую картину, станет верным ассистентом врача и будет подсказывать проблемные зоны у пациента и рекомендовать нужные комбинации препаратов.

То есть, на самом деле, дорогостоящим является лечение методом «проб и ошибок». Будущее – за моделированием с учетом индивидуальных факторов риска, то есть за системной медициной. Такая медицина станет более эффективной, качественной и менее затратной.

В медицинской практике онкологи одними из первыми поняли, что обобщенные схемы не работают для всех пациентов. Стали создаваться различные ингибиторы с сопутствующей диагностикой под конкретного пациента. Постепенно персонализация стала вовлекать в себя и хронические неонкологические недуги. Это мировая тенденция, и Казахстану нельзя отставать.

– Профессор, вы довольны своим обучением в вузе?

– Врачом я совершенно точно хотел стать примерно с 5-го класса, поэтому целенаправленно поступил и окончил профильный вуз, который тогда назывался Семипалатинский государственный медицинский институт. К слову, сейчас я могу сравнить качество нашего обучения с нынешним западным. И констатирую, что наша альма-матер дала мне хорошие знания, студенты здесь всегда были сильные и мотивированные. Я находил время из профессионального любопытства посещать научные студенческие общества по физиологии, биохимии и микробиологии. Думаю, что как раз тогда я почувствовал интерес к биомедицинской науке.

– Тогда не было программ, подобных «Болашак», как вы попали в зарубежный вуз?

– После окончания мединститута мне посчастливилось попасть на стажировку в Москву, после – во Франкфурт-на-Майне, затем я оказался в Университете МакГилла, который входит в число 25 лучших университетов мира. Менялась и моя специализация – от врача-аллерголога, в статусе которого я защитил кандидатскую диссертацию, связанную с бронхиальной астмой, до пульмонолога, исследующего муковисцидоз – неизлечимое наследственное заболевание, поражающее в том числе и дыхательные пути. Я перешел к поискам биомаркеров обострений муковисцидоза, а также стал исследовать механизмы воспалительных процессов.

Это постепенно привело меня в ту область биомедицинской науки, которой я и занимаюсь сейчас – разработку таргетированных иммуномодуляторов для лечения хронических воспалительных заболеваний дыхательных путей, а также осложнений от острых респираторных вирусных инфекций (ОРВИ).

Также наша работа связана с модулированием врожденного иммунитета – это первая серия защитных реакций организма на чужеродные факторы (вирусы, бактерии, аллергены). Если он с «нарушителями» не справляется, то включается вторая сеть реакций самосохранения – приобретенный иммунитет (специализированные клетки памяти, выработка нейтрализующих антител). Концепция врожденного иммунитета существует давно, начиная еще с работ Ильи Мечникова. Но как-то так сложилось, что биомедицинская наука вплоть до последних двух десятилетий была сфокусирована на модулировании приобретенного иммунитета, например путем вакцинации. Но недавние исследования раскрывают важность и врожденного иммунитета.

Другое направление нашей работы связано с респираторными вирусами. Дело в том, что многие хронические заболевания дыхательных путей (бронхиальная астма, муковисцидоз, хроническая обструктивная болезнь легких) часто обостряются после ОРВИ (простуды и сезонного гриппа), больные вынуждены лечиться в стационаре, чтобы взять болезнь под контроль. Думаю, что читатели, у которых есть дети, страдающие бронхиальной астмой, по своему опыту знают, как часто детская астма обостряется после обычной простуды. Наша группа исследует механизмы таких обострений и разрабатывает таргетированные иммуномодуляторы для стимулирования антивирусного иммунитета без провоцирования воспалительной реакции.

Как видите, наша исследовательская работа связана с клиническими проблемами, для решения которых мы используем фундаментальные научные методы. Такое направление сейчас называется трансляционной медициной, которая стремится внедрить достижения молекулярной науки, генетики, биохимии и прочие инновации в клиническую практику.

– Вы говорите об ОРВИ как о серьезной проблеме.

– Это так. Простудные заболевания и сезонный грипп обходятся государствам в огромные суммы, связанные с прямыми и непрямыми медицинскими расходами, снижением производительности труда. Например, было оценено, что ОРВИ вызывают экономические затраты, сопоставимые с затратами на лечение и уход за больными с артериальной гипертензией или инсультом. В США затраты на ОРВИ были оценены в 40 миллиардов долларов в год. Эта колоссальная сумма! По-моему, Олимпиада в Сочи стоила примерно столько. Даже если удастся уменьшить заболеваемость ОРВИ на один процент или сократить продолжительность ОРВИ всего на один день, то экономическая выгода будет сопоставима с долями процента от ВВП государства, а это очень большие деньги.

Когда я выступаю с докладами о модуляции врожденного иммунного ответа при простудных заболеваниях, организаторы симпозиумов часто шутят, что, мол, ждем вас в следующем году с докладом «Как вылечить простуду». На это я обычно отшучиваюсь, что если нам удастся достичь этого, то на конференции ездить уже не буду, поскольку стану очень богатым человеком и досрочно выйду на пенсию.

Но пусть средство против простуды еще не изобретено, мы можем помочь своей иммунной системе – хотя бы уменьшив количество стресса в своей жизни. Он приводит к выбросу кортизола, а этот гормон снижает активность нашей иммунной системы. Позитивные эмоции, наоборот, помогают нашему иммунитету, вызывая выделение эндорфинов, которые стимулируют иммунную систему. Поэтому желаю вашим читателям чаще находить в жизни поводы для позитивных эмоций!