Заведующая отделением ультразвуковой и функциональной диагностики Амбулаторного центра Елена Никитенко обожает свою работу, коллектив и… фиалки. Вот уже 10 лет она работает в этом учреждении, диагностирует пациентов и старается, чтобы в каждом кабинете ее отделения цвели умиротворяющие горшечные растения.

Елена пошла по стопам своей матери Александры Ивановны – выбрала профессию медика. Мама работала гинекологом. Дочке нравилась педиатрия.
– До сих пор помню запах роддома БСМП, куда мама меня часто брала с собой на работу. Помню черный кожаный диван, на котором я спала, – улыбается Елена.

Окончив Алматинский медицинский институт, она вернулась в родной Усть-Каменогорск по распределению. Детская областная больница стала первой ступенью профессиональной лестницы Елены. Там она трудилась в отделении анестезиологии и реанимации. И за первые годы работы, как говорится, всякое повидала. Тяжелобольные дети. Врожденные пороки. Тонкая грань между жизнью и смертью малышей.

– Смерть ребенка – это психологически очень тяжело, – рассказывает Елена Никитенко. – Морально умираешь вместе с ним. А как сообщить об этом родителям? Это тяжелей всего. И постоянно потом листаешь историю болезни, думаешь, анализируешь, что вот если бы раньше, если бы времени было больше…

– После таких случаев как вы вновь возвращались к своему врачебному делу?

– Но ведь нас ждали еще десятки малышей, которым нужна помощь. И мы их спасали. Иногда помогало не иначе, как чудо. Лежал один малыш со Заведующая отделением ультразвуковой и функциональной диагностики Амбулаторного центра Елена Никитенко обожает свою работу, коллектив и… фиалки. Вот уже 10 лет она работает в этом учреждении, диагностирует пациентов и старается, чтобы в каждом кабинете ее отделения цвели умиротворяющие горшечные растения.

сложной патологией и тяжелейшим заболеванием. От отека мозга он был практически нежизнеспособным. Его мама попросила положить рядом с ним тумар-оберег. А я просто стояла и молилась за него. Не знаю, что тогда помогло: молитвы, лечение или внутренняя сила мальчика, а может, все вместе, но утром ребенок открыл глаза и начал самостоятельно дышать.

Через несколько лет по семейным обстоятельствам и отчасти из-за психологических перегрузок Елена перешла в Диагностический центр врачом ультразвуковой диагнос-тики, предварительно пройдя специализацию в Алматы и Москве. Хотя, по признанию Елены, для нее самой это было открытием, ведь она никогда не думала, что уйдет из клиники в диагностику.

Третьей ступенью в карьере стало учреждение «Амбулаторный центр». Здесь Елена работает с 2006 года, сейчас заведует отделением. Трудится в разных направлениях диагностики, так как прошла несколько специализаций.

– Как правило, приоритет отдается терапевтической сфере, узким специалистам, а диагностическое подразделение стоит в стороне, – говорит Елена Никитенко. – Однако диагностика – функциональная, лабораторная, лучевая или рентгеновская – просто необходима любому терапевту, хирургу, анестезиологу…

Сотрудники нашего отделения в девяти кабинетах занимаются ультразвуковой и функциональной диагностикой (электрокардиография с нагрузками, определение работоспособности легких и др.). Есть и эндоскопический кабинет. Врачи функциональной диагностики Алексей Вагизов и Галина Щербакова, врач-эндоскопист Антонина Мязина, врач ультразвуковой диагностики по сосудистым исследованиям Галина Борисовская – профессионалы своего дела. Мне кажется, будто здесь со всех больниц собраны лучшие врачи. С ними очень комфортно работать. И медсестры у нас хорошие. Техника вся цифровая, четыре аппарата экспертного класса.

– При исследовании, вы всегда говорите пациенту все как есть?

– Зависит от человека. Часто пациенты сами не хотят слышать страшные диагнозы и принимать, что с ними что-то не так, – отвечает Елена. – Многие и не догадываются, что у них, например, рак. Хорошо, когда опухоль небольшая и не злокачественная, и можно все изменить. Хуже, когда видишь метастазированные органы и понимаешь – человеку осталось недолго жить, медицина здесь уже бессильна. В таких ситуациях разговариваем с родственниками.

– Даже в таких запущенных случаях люди не догадываются, что больны?

– К сожалению, да. Такая коварная болезнь. Причем, много случаев, когда приходят совершенно на другое обследование, а у них обнаруживают рак. Буквально недавно был случай: пришел мужчина на обследование сердца, жаловался на усталость и бессилие. Никаких болевых симптомов у него не было. Когда наш коллега стал его смотреть, затронул область печени, а там все в метастазах. Разговор мы вели с родственниками. Это всегда морально тяжело. Даже когда пациенты слышат, что им просто нужна консультация онколога, эти слова их сильно пугают. И реакция бывает разной.
– Часто вам приходится выдерживать такие психологические атаки?

– Когда работала в Диагностическом центре – часто, так как там было много пациентов из районов, сейчас реже.

– В последнее время онкология каких органов выявляется на обследованиях чаще всего?

– Сейчас очень «помолодел» рак молочной железы. По статистике, и непосредственно на что мы сами обратили внимание в нашем отделении – рак груди у женщин 30-35 лет не редкость. Очень проб-лематично уговорить людей пройти скрининг, особенно, когда они себя хорошо чувствуют. Поэтому не всегда удается вовремя обнаружить онкологию. Хотя, чаще всего то, что мы диагностируем, – это операбельные случаи. Если раньше оперативное лечение заключалось только в удалении молочной железы, то сейчас делают реконструкцию, протезирование. Ведь для женщины эстетический момент играет огромную роль.

– Наверное, женщинам как раз трудней всего сообщать о таких диагнозах, ведь они по природе более эмоциональны?

– Некоторые, даже если и понимают, что больны, не хотят принять этот факт. В моей практике было два случая, когда сами медицинские работники категорически отказывались лечиться.

– Результат исследования бывает ошибочным?

– Если говорить об онкологии, то мы находим лишь образования, но какие они – злокачественные или нет, достоверно может определить только гистологический анализ. На ультразвуке тоже есть свои критерии и признаки по определению новообразования, но они относительные. Интуитивно предполагаем, что это за опухоль, но всегда оставляем некий процент, что можем ошибаться. Как говорят, врач не имеет право на ошибку, но если потом подтверждается, что образование – не раковая опухоль, то таким ошибкам мы очень рады.

– Когда сами болеете, занимаетесь самолечением или вы «сапожник без сапог»?

– Так по жизни складывается, что если заболеваю, то основательно и по-крупному. Мелких заболеваний, как правило, у меня не бывает. Поэтому только с помощью коллег я могу «встать на ноги».

– Помогаете друзьям, знакомым, соседям, если они попросят помощи в лечении или, например, поставить инъекцию?

– Заочных консультаций не даю. Когда не видишь человека, не осмотришь его, ошибиться очень легко. По поводу инъекций, был такой случай, пришел сосед, попросил поставить антибиотик. Но пробу на переносимость он не делал. Я отказала ему, так как нет гарантии, что у него не начался бы анафилактический шок. А мне даже снять его нечем.

– А что у вас дома лежит в аптечке?

– У меня даже супрастина нет. Когда только начинала работать в детской реанимации, аптечка была укомплектована от и до. А сейчас – аспирин, нош-па, таган-сорбент…

– На улице, в магазине вам доводилось оказывать помощь, спасать людей?

– Были такие случаи. Приходилось спасать и собственного ребенка.

– Ваши пациенты – это, как правило, случайные люди или есть, так скажем, постоянные?

– Есть такие, которые неоднократно приходят. Приятно слышать, что пациенты искали меня с прошлого места работы или ждали, когда выйду из отпуска – это определенная степень доверия. Есть и такие, кто просто приходит поговорить. Зачастую, это одинокие люди.

– А как вы справляетесь с негативно настроенными пациентами?

– В нашей работе всякое бывает. Иногда ругаются, неприлично выражаются. Но очень часто, когда к нам заходит раздраженный человек, например, после длительного ожидания в очереди, его взгляд сразу падает на фиалки на нашем подоконнике и его негатив исчезает.

Кстати, фиалки – это отдельная тема и страница в жизни врача Никитенко. Ими Елена увлечена так же как и медициной. Только последнее – это работа, а разведение горшечных растений – отдых, восстановление физического и душевного равновесия. Помимо того, что в больничных кабинетах ее отделения все подоконники «усыпаны» фиалками, так и дома у Елены их больше ста видов!

– Все началось лет 12 назад, – вспоминает Елена. – Шла по улице и в одном из цветочных магазинов увидела фиалки. Они мне понравились. Но их не продавали, однако согласились дать мне листики и рассказали, как выращивать. Так и подсела на «фиалочную иглу». Мне даже присылают разные сорта из других городов Казахстана и России. Своих коллег я тоже заразила фиалкоманией.

– Почему именно фиалки?

– Думаю, это самый нежный цветок. Самый благодарный. И он очень теплый. Интуитивно мой. Эти растения чудесным образом забирают весь негатив, усталость. Фиалки живые, они как дети. Я их не могу продать или выкинуть.

– Фиалки – ваше основное увлечение?

– Нет. Я еще вышиваю крес-тиком и бисером иконы и девушек разных эпох. Таким образом тоже отдыхаю душой.
– А с коллективом вы отдыхаете?

– Работа занимает большую часть нашей жизни. Хорошо, что с коллективами мне всегда везло. С коллегами мы дружны. Всегда поздравляем друг друга с праздниками – личными, общими и профессиональными. Сотрудники каждого кабинета готовят друг другу какие-либо сюрпризы. Так как я заведующая, а моя медсестра Наташа – старшая в отделении, то мы делаем что-то необычное абсолютно для всех. Ко Дню медработника приготовили забавные картинки на каждого коллегу и стихотворения.

– Не пожалели, что выбрали путь врача?

– Даже не представляю, чем бы могла другим заниматься. Мне в этой профессии очень комфортно и хорошо. А когда испытываешь такие ощущения, зачем их менять на что-то иное?

К слову, династию врачей решил продолжить сын Елены Никитенко Артем. Сейчас он работает анестезиологом в кардиохирургии одной из клиник Новосибирска.