Общество

Жизнь как музыка

Жизнь как музыка

Знаменитый фильм «Пианист» о судьбе еврейского музыканта Владислава Шпильмана завоевал золотую пальмовую ветвь Каннского фестиваля. Он рассказывает историю одного из лучших пианистов Польши, который прошел через гетто и концлагерь. Семисерийный фильм «Музыкант» известен, к сожалению, только в очень узких кругах, однако история, рассказанная в нем, способна задеть струны души ничуть не меньше, чем шедевр мирового кинематографа. Это сериал о первом казахском скрипаче – Айткеше Толганбаеве. О музыке. О жизни и смерти. И о любви… к скрипке.

Дочь основоположника казахстанской скрипичной школы Саулета Толганбаева в память об отце открыла фонд для молодых дарований «Орлеу», который ищет таланты, помогает им раскрыться и выйти не только на сцены нашей страны, но и на мировую арену. Она рассказала историю своего отца. Человека, который, несмотря ни на что, остался музыкантом. Пережив ужасы войны, концлагерей, ГУЛАГа и унизительный период попыток реабилитироваться и снять с себя клеймо «враг народа». После того, как с него сняли обвинения, он сказал, что прощает своих врагов и не держит на них зла. Гений скрипичной музыки ждал этого момента 40 лет.

Музыкант из аула

Жизнь Айткеша Толганбаева – удивительный пример того, как музыка может стать не только вдохновением, но и спасением.

– Он сумел пройти фашистский концлагерь и выжить после сталинских репрессий, был объявлен врагом народа и изменником Родины, – рассказывает дочь музыканта Саулета. – Но никогда не предавал музыку. И она была порой его единственной опорой, надеждой и поддержкой. Кто тогда мог предположить, что мальчик, родившийся в селе Караул под Семипалатинском, станет первым казахским скрипачом? И о нем снимут документальный фильм и напишут книгу.

В селе Караул, Абайского района, где родился Айткеш, конечно, не было музыкальной школы. Но какой кочевник не играет на домбре? Пятилетний мальчик с интересом следил, как пальцы односельчан скользят по струнам, и пытался сам воспроизвести мелодию. Это заметил его старший брат Балтакай, он же начал покупать ему инструменты. Однажды в семипалатинском кинотеатре Айткеш увидел у одного из музыкантов, которые в то время играли перед показом фильма, необычный инструмент, с виду похожий на гитару, только с удивительно нежным звуком. Брат объяснил, что это скрипка, с тех пор мальчик стал грезить о ней. Когда Айткеш увидел ее в магазине, он просто замер у витрины. Как в заштатном городке оказался единственный экземпляр этого музыкального инструмента, не знает никто. Мечта аульского паренька стоила 93 рубля – немыслимые по тем временам деньги.

– Брат так хотел, чтобы Айткеш стал музыкантом, что вложил все силы и купил ему скрипку, – говорит Саулета. – Не зная нотной грамоты, мой отец на слух подбирал произведения, которые слышал по радио и в фойе кинотеатра.

Может быть, талантливый юноша так и остался бы самоучкой, если бы его не заметил известный казахстанский композитор Латиф Хамиди. Именно он помог Айткешу поехать в Алматы на учебу в музыкально-драматический колледж. Правда, для этого пришлось прибавить себе два года. Кто знает, если бы он не исправил возраст, может, и не попал бы на фронт, не оказался в концлагере и не терпел пытки в застенках НКВД.

У мелодии нет национальности

Октябрь 1942 года. После тяжелого боя рядовой Айткеш Толганбаев попадает в фашистский плен. Интеллигентов там расстреливали сразу после евреев, поэтому он решил скрыть то, что занимается музыкой.

– Кто-то из военнопленных сдал папу коменданту, – вспоминает дочь скрипача. – Его вызвали к лагерному начальству. Он был уверен: ведут на расстрел, немцы ни с кем не церемонились. Каково же было удивление, когда ему в руки дали инструмент. Это даже скрипкой было назвать нельзя: корпус трухлявый, струны от мандолины. Но комендант приказал играть.

Еле живой от страха и голода, Айткеш полночи играл эстетствующим фашистам классическую музыку – все, что смог вспомнить: Бетховена, Моцарта, Венявского. Немцы ели и слушали, а у молодого музыканта от запаха еды кружилась голова и дрожали руки. Будто издеваясь, комендант спросил талантливого азиата, хочет ли он есть. От слабости Айткеш мог лишь кивнуть. Он с трудом помнит, как сел за стол, на котором лежали хлеб, сыр и колбаса, стояла бутылка вина. Зато хорошо помнит о том, что подумал: «Пусть убивают, хоть поем перед смертью».

А когда музыкант утолил голод, между ним и комендантом состоялся диалог:

– Ты хорошо играешь, только не надо Венявского. Это еврейская музыка.

– У музыки нет национальности, – сказал Айткеш.

Его жизнь могла закончиться в сыром бараке, где ежедневно умирали военнопленные. Но уж очень лагерному ценителю искусства не хотелось, чтобы волшебные звуки, которые Айткеш извлекал из инструмента, стихли. Он помог скрипачу уехать в Германию и определил Толганбаева в концлагерь под Фрайбургом, где велел ему создать несколько музыкальных групп, чтобы знакомить европейцев с многонациональной советской музыкальной культурой.
Объявляя Айткеша, конферансье говорил: «Азия». Он играл так, что немцы приходили в восторг, не ожидая от этого «дикого азиата, далекого от европейской культуры», такого мастерства. Противоречия терзали Айткеша, он играл женам и матерям тех, кто убивал его соотечественников, но он находился на земле Гайдна, Моцарта и Бетховена. Он не мог предать музыку. Именно там, в окрестностях старинного Фрайбурга, Европа впервые услышала казахскую народную песню «Елим-ай», в которую Толганбаев вложил всю свою тоску по родным степям.

Предатель или скрипач

Парадоксально, но именно война подарила Айткешу Толганбаеву возможность выступать. Он объехал всю Европу, предложения остаться поступали практически в каждом городе. Но Айткеша тянуло к родным просторам, к полынному запаху и свободному духу кочевников.

1946 год. Генерал Голиков от имени Сталина призывает военнопленных вернуться на родину. Айткеш верит ему. И свято верит в то, что он не предал свою страну. Да, он играл для немцев на скрипке, но ведь он не поднимал оружия против своих… Он исполнял свой долг. Долг музыканта. И он вернулся в Алматы. Начал готовиться к поступлению в консерваторию. Жизнь, казалось бы, налаживалась. Но вскоре песня свободы, звучавшая в душе музыканта, стихла.

Однажды он просто пропал. Ни дома, ни в консерватории не знали, где он. Кто-то из товарищей попытался навести справки в «сером доме», где ему сказали, что беспокоиться о Толганбаеве нет смысла, он якобы был расстрелян как английский шпион и враг народа. В это время в застенках МГБ шли допросы. После пыток и издевательств, карцеров, изоляторов и угроз Айткеш понял, что лучше признаться во всем, чего он не делал. Через год мучений ему вынесли приговор: 25 лет лагерей.

– Вспоминая об этом, отец говорил, что вина его состоит лишь в том, что куда бы его ни бросала судьба, и сколько бы раз он ни оказывался перед лицом смерти, он всегда оставался собой, – говорит Саулета Толганбаева. – Не философом, не дипломатом, не историком, а музыкантом – человеком, живущим в мире звуков.

После солнечной Алматы промозглый, сырой и холодный Магадан показался Толганбаеву адом. Но даже синими от холода и уставшими от тяжелой физической работы пальцами он играл на скрипке, которую к тому времени уже считал своим ангелом-хранителем. Именно в лагере на Колыме Айткеш познакомился с режиссером Варпаховским, певцом Козиным, музыкантом Дзыгаром и многими другими творческими людьми. Они помогли друг другу выстоять.

Тишина в ответ

Он провел в лагере десять лет. После смерти Сталина талантливому скрипачу сократили срок. А он… Он боялся вернуться в солнечный Алматы. Ему казалось, что город, пахнущий яблоками, предал его. Но Айткеш решился. Вернулся и поступил наконец-то в консерваторию. В 1961 году в возрасте 37 лет он стал первой скрипкой республики. Но прошлое не оставляло его. В 1983 году его отправили на пенсию и лишили удостоверения участника войны. На протест Толганбаева ему пришел такой ответ: «На заявление адресата о лишении его удостоверения участника Великой Отечественной войны сообщаю, что факт снятия судимости за совершенную измену Родине не равнозначен оправданию в этом, поэтому вы лишены удостоверения на законных основаниях».
Музыканта заставили сдать награды, лишили всех льгот. И тогда у Айткеша сдали нервы. Он хотел добиться истины, отстоять свое право быть человеком, гражданином своей страны, а не ее предателем.

После отчаянных переписок и бесконечного хождения по инстанциям в 1992 году скрипачу удалось добиться своего – его полностью реабилитировали.

– Он был счастлив до слез, – говорит Саулета Толганбаева. – Только в этот момент отец понял, что окончательно вернулся на родину. И родина вернулась к нему. До самой смерти папа продолжал оставаться наивным, добрым и чистым человеком. Из-за того, что он очень долго писал письма с просьбой о реабилитации, к нему как-то пришли из психиатрической клиники. Так отец двух здоровых санитаров пригласил пить чай. Он был человеком широчайшей души. В доме всегда были гости. Почти каждый вечер был своего рода концертом, и когда папа играл, люди собирались послушать его даже у нас под окном.
***
История мальчишки из аула, который смог, пройдя ужасы плена и репрессий, стать самым известным казахстанским скрипачом, достойна того, чтобы ею заинтересовались в Голливуде. Однако фильм, который сняли на родине великого музыканта, не снискал большой популярности. Судьба нашего соотечественника, прошедшего через круги ада немецких и сталинских лагерей, человека, потратившего большую часть жизни на попытки вернуть себе доброе имя. Участь, которую не пожелать врагу. Жизнь, которая гораздо страшнее кино.

Серафима Березовская

Еще новости

Back to top button