Жемчужные россыпи на дне морском
Кем мы можем сегодня представить себе этого человека? Гомером ли Степи Великой, как ориенталисты просвященного Запада называли казахских акынов-сказителей в XIX веке? Певцом ли страстным преобразований, происходивших в Советском Казахстане в первой половине XX. Или же Фортуны любимцем, баловнем ее, которая улыбнулась ему вдруг, вознесла на самую вершину Олимпа устного поэтического творчества?
Начнем с этой вершины. Взошел на нее Жамбыл, можно сказать, на исходе своей жизни. Оглушительный успех и почти мировая слава нашли человека, когда он вплотную подошел к своему 90-летию. И сопровождали десять лет с лишним, до последнего мига его жизни. Стихи печатались в газетах, в том числе на страницах «Правды» – флагмана советской периодической печати.
Похоже, что ими зачитывались все, кто к слову поэтическому был небезразличен. Имя его было на устах. Слова восхищения престарелому кобзарю степи посвящали М. Шолохов, А. Толстой, Р. Роллан, М. А. Нексе, К. С. Причард и многие другие. Сообщают, что за те десять лет Жамбыл создал, вернее, напел помощникам песен общим объемом на 13 тысяч строк. Многое из этого богатейшего наследия было переведено на русский и другие языки.
Впоследствии некоторые из этих переводчиков заявляли, что именно они «открыли» доселе никому неизвестного старика по подсказке случайных людей. И «создали» его, доведя то, что он напевал, до совершенства.
Мудрый и, на наш взгляд, исчерпывающий ответ на подобные заявления давал первый руководитель Казахстана П. Пономаренко. «Чтобы гранить алмаз, надо иметь этот самый алмаз, чем и была поэзия Жамбыла Жабаева, – сказал он. – Прошло десять лет, как его не стало, где же теперь эти блестящие переводы?».
Есть версия, что «нашел» этого, опять же «малоизвестного народу» акына поэт Абдильда Тажибаев. Ему перед поездкой на декаду казахского искусства в Москве вроде бы было поручено найти такого же престарелого акына, как лезгинский поэт Сулейман Стальский.
Над этой версией стоит поразмышлять. По возрасту лезгинский поэт не шел ни в какое сравнение с Жамбылом. Был моложе его на 24 года! Если основным критерием являлся возраст певца, то в те годы страна номадов располагала целой плеядой настоящих мастеров импровизированного поэтического слова.
Доскей-акын, например. Всего на пять лет моложе Жамбыла. В свое время, еще в XIX веке, успел пообщаться со знаменитым Биржаном. Учился у него. В свои 80-90 лет с лишним пережил настоящий взрыв популярности. Среди горняков выступал. В редакции захаживал. Был любим народом, обласкан властью.
Шашубай. Постарше Сулеймана Стальского. Поэт, певец, композитор. Еще в 1909 году состязался с Жамбылом. В 1936-м приглашен в Алма-Ату. А Нартай, еще один любимец народный, который чуть позже, в 1939-м, выступал на концерте в Москве. Сколько знаменитостей было вокруг! Искать никого не требовалось.
Если среди таких исключительно самобытных и неповторимых кобзарей казахской Степи выбор пал именно на Жамбыла, то, надо думать, заслуженно.
Говорят, во время его выступления на сцене Кремлевского дворца, Сулейман Стальский слушал с нескрываемым удовольствием, привстав в ложе, приложив ладонь к уху. А у кого-то из известных московских искусствоведов невольно вырвалось: «Какая оркестровка!», имея ввиду собственное сопровождение на домбре.
Людям моего поколения выпало послушать песни Жамбыла в его собственном исполнении, записанные, надо думать, не раньше середины 30-х годов прошлого века. Никогда их не забыть! Какой был голос, какие переливы, тембр и переходы. А ведь человеку перевалило тогда за девяносто!
В 1943 году в Алма-Ате состоялся республиканский айтыс акынов. Съехались настоящие виртуозы со всех концов страны: Кенен, Нурлыбек, те же Нар-тай, Шашубай и многие другие. Жамбыл экспромтом в стихах давал характеристику каждому участнику после его выступления. В них присутствовало все: свежесть восприятия, меткость слов, четкость оценок, искрометный юмор. А ведь человек стоял на пороге своего столетия.
Речь здесь о том, что человек бесспорно обладал незаурядным талантом. Им природа наделила его с особой щедростью. И с годами не растратил этот дар, смог сберечь. Тоже признак неординарности личности. Одним словом, отнюдь не случайно, а вполне заслуженно занял место на самой вершине Олимпа устного поэтического творчества.
В то же время не секрет, что народ и при его жизни, и после воспринимал акына в целом не однозначно. Отсюда молвы о поэтах-секретарях, которые якобы писали за него стихи. И переводчиках, которым приписывалось авторство произведений гения поэтического слова в переводном варианте.
А причины невосприятия его некоторой частью народа, на наш взгляд, надо искать не в нем самом, а во времени, в котором происходили описываемые события. Шло крушение вековых устоев жизни. Во имя светлого будущего ломались судьбы людей. Горе, страх и ужасы стали символом времени.
А в это самое время главный трибун преобразований пел: «Без края восторг, без границ восхищение!». Воспевал советскую Конституцию, именем которой совершалась вопиющия несправедливость. Нередко и прямое насилие над людьми. Восславлял вождей. В том числе и прямых виновников народных трагедий, к примеру Н. Ежова.
Но не будем слишком строги к старому, бесспорно мудрому человеку. Ведь на пепелище том появлялись новые, доселе невиданные ростки. Еще нежные, но обещавщие мощные плоды. Это, прежде всего, было видно в культуре, искусстве, литературе, подпитывавщихся от исконно народных корней.
На декаде в Москве в 1936 году ошеломляющий успех выпал опере «Кыз-Жибек», музыкальную основу которой составили полсотни казахских народных песен. Заметим: в минимальной обработке композитора Е. Брусиловского.
Исполнительнице главной роли Куляш Байсеитовой, в ее совсем юные 24 года, присвоено звание Народной артистки СССР. Она стала и осталась самой молодой носительницей этого высокого звания за всю историю его присвоения. Сколько было высказано корифеями оперного искусства слов искреннего восхищения в ее адрес – не пересказать.
Очарованный искусством пения исполнителя роли Шеге Манарбека Ержанова, академик, музыковед Борис Асафьев поинтересовался тем, какую же музыкальную школу он прошел. А дело было именно в том, что никто из этих триумфаторов никакую подобную школу не проходил! Все они, можно сказать, шагнули в классическое оперное искусство прямиком из художественной самодеятельности.
Потрясенный этим открытием, мэтр искусствоведения произнес пророческие слова: «Да на этой почве должна вырасти великая музыкальная культура».
Сегодня мы можем смело предположить, что новые ростки на пепелище старого в ту пору появлялись и набирали силу не только на почве культуры и искусства. А во всех сферах и областях жизни. Народ, в который раз за свою историю, как мог встраивался в новые, доселе неведомые ему суровые условия бытия.
А слово поэтическое для казаха всегда имело реальную силу. Кому тяжко нести жизненную ношу, опирались на него, как на посох. В борьбе оно ему служило оружием. Утолял он, казах, жажду жизни, припав к роднику живого, одухотворяющего слова.
А в описываемую пору настоящим кладезем его являлись мастера поэтического экспромта во главе с Жамбылом Жабаевым. Этот момент точно подметил в посвящении ему поэт Николай Михин: «Звал людей к труду и боям, Озарял их души твой свет».
Возможно с вершины долгой и нелегкой прожитой жизни понимал старец мудрым умом, видел зрячим сердцем, что беды в конце концов отступят, устоится жизнь. На месте личных и исторических обид, надо сказать, немалых «Великое братство народов зацветет».
Главное – не упасть духом, не потерять веру. В самого себя. В лучшее будущее, которое должно прийти. В способность народа пережить все невзгоды, победить их. Встать во весь рост и смело пойти вперед. В его словах, несмотря на все противоречия, был мощный жизнеутверждающий заряд.
Бесспорно, что власти старались поставить этот заряд себе на службу. И в этом преуспели. Однако то, к чему звал Жамбыл, в те годы было в интересах и самого народа. В этом убеждало его не только внутреннее чутье, но и вековой опыт нелегкой личной жизни.
Все источники говорят, что был он из бедной, бедствующей семьи. Впрочем, как его соратники «по перу»: Доскей, Шашубай и другие. Все они пережили трудное детство, голод, холод, все невзгоды. Винят в этом алчных баев, жестоких правителей. Доля правды, да немалая, в этом, наверное, есть.
Но биографы умалчивают о том, что в год рождения Жамбыла предгорья Алатау, недалеко от мест обитания его рода, оглашались звоном клинков. Кенесары Касымов давал смертный бой царской власти. Незадолго до этого отгремели на западе Казахстана такие же бои повстанцев во главе с Жоламаном Тленшиным, Исатаем и Махамбетом.
Борьба шла за землю, которая, образно говоря, уходила из-под ног. Потеря ее оборачивалась нищетой для абсолютного большинства казахов. Возмущенные этим, одни, самые отчаянные, брались за оружие.
Другие, поняв неизбежность происходящего на том крутом историческом повороте, начали обрабатывать ниву знаний, науки, новых видов труда и ремесел.
Для того чтобы не терзать себя бесплодной обидой, а знаниями и трудом встать вровень со всеми народами. Именно эта нива дала миру Абая, Чокана, многих выдающихся личностей из числа казахов.
Столетний Жамбыл был очевидцем и того крутого исторического поворота, и этого. Видел воочию последствия одних предпринятых действий и результаты других. На основе личного жизненного опыта имел право сказать народу свое веское слово.
Бесспорно, часть его творческого наследия в 30-х, 40-х годах прошлого века была рождена во исполнение политического заказа. Но кто бы что о нем ни говорил, думается, он был правдив и честен перед своим народом, обращался к нему от чистого сердца. «Озарял его светом своей души».
Возвращаясь еще раз в досоветское время, можно сказать, что был он акыном-сказителем эпического масштаба. От того времени до нас дошли поэмы о народных героях.
Отегене и Сураншы. Проявил себя Жамбыл также как непревзойденный мастер жанра айтыс. Среди его визави источники называют более десятка кыргызских акынов-импровизаторов и столько же своих соотечественников. Из всех этих состязаний с признанными корифеями древнего жанра он всегда выходил с честью.
«Это жемчужины, рассыпанные на дне моря. Наша задача – собрать их и сделать достоянием народа», – писал про стихи и песни Жамбыла Сакен Сейфуллин. Поэт, писатель, государственный деятель, одновременно жертва режима, разносторонне одаренный человек, знал, что говорил …
