Судьбой заброшенные в лес
Летом 2012-го года жители Восточной Сибири наверняка будут отмечать одну очень интересную и значительную дату – 35 лет с тех пор, как нашли и открыли в Саянах… пятерых таежных Робинзонов. В то время это была сенсация чуть ли не мирового значения, по крайней мере в масштабах огромной тогда страны под названием СССР это было чрезвычайным событием.
Однажды пилоты вертолета, выполняя рейс, заметили среди непроходимой тайги что-то похожее на огород. Решили сначала, что это невозможно, ведь район нежилой! По рации сообщали о результатах разведки. В тайге безопаснее встретить зверя, чем незнакомого человека, и потому геологи решили без промедления прояснить обстановку.
Вот отрывки из дневниковой записи руководителя геологической партии Галины Письменской:
«Выбрав погожий день, мы положили в рюкзак гостинцы возможным друзьям, однако на всякий случай я проверила пистолет. Обозначенное летчиками место лежало примерно в 15 км от нашего лагеря. По пути обнаружили следы человека: посох оставлен, копье с наконечником из лиственницы, берестяной короб…
И вот перед нами почерневшая от времени хижина, со всех сторон обставленная таежным хламом, жердями, тесинами. Если бы не окошко размером с карман моего рюкзака, трудно бы было поверить, что тут обитают люди.
Наш приход был замечен. Скрипнула низкая дверь. На свет божий, как в сказке, появилась фигура древнего старика. Босой. На теле латаная одежда из мешковины, нечесаная борода. Испуганный, очень внимательный взгляд. И нерешительность. Переминаясь с ноги на ногу, как будто земля сделалась вдруг горячей, старик молча глядел на нас. Мы тоже молчали. Так продолжалось с минуту. Я сказала:
– Здравствуйте, дедушка! Мы к вам в гости…
Старик потоптался, оглянулся, и мы услышали нерешительный голос:
– Ну, проходите, коли пришли…
Старик открыл дверь, и мы оказались в затхлых липких потемках. Опять возникло тягостное молчание, которое вдруг прорвалось всхлипыванием, причитаниями. И только тут увидели силуэты двух женщин. Одна билась в истерике и молилась: «Это нам за грехи, за грехи…». Другая медленно оседала на пол. Свет оконца упал на ее расширенные, смертельно испуганные глаза, и мы поняли: надо скорее выйти наружу».
Геологи, чтобы дать время лесным жителям прийти в себя, разложили в сторонке костер и достали еду. Через полчаса к ним приблизились три фигуры – дед и две его дочери. Следов истерики уже не было – испуг и открытое любопытство на лицах. От угощения консервами, чаем и хлебом подошедшие решительно отказались: «Нам это не можно!» На каменный очаг возле хижины они поставили чугунок с картошкой, накрыли посуду каменной плиткой и стали ждать. На вопрос: «Ели они когда-нибудь хлеб?» старик ответил: «Я-то едал. А они нет. Даже не видели». Одеты дочери были, как и старик, в домотканую конопляную мешковину – дырки для головы, поясная веревочка. И все – сплошные заплаты.
Разговор поначалу не клеился. Речь дочерей понимали с трудом. В ней было много старинных слов, значенье которых надо было угадывать. Манера говорить была очень своеобразной – глуховатый речитатив с произношением в нос. Когда сестры говорили между собой, звуки их голоса напоминали замедленное, приглушенное воркование. К вечеру познакомились: старика зовут Карп Осипович, а дочерей – Наталья и Агафья. Фамилия – Лыковы. И пришло время задать главный для нас вопрос: каким образом они оказались так далеко? Старик сказал, что ушли они с женой от людей по божьему повелению. «Нам не можно жить с миром…». Принесенные геологами подарки – клок полотна, нитки, иголки, крючки рыболовные – были приняты с благодарностью.
…Можно понять любопытство современников, нежданно-негаданно наткнувшихся на осколок «ископаемой» жизни. И поэтому в каждый погожий свободный день геологи снова спешили к таежному тайнику.
А вскоре старик пришел в лагерь сам, правда, не один. Он появился на тропке в сопровождении двух мужчин. В руках посошки. Одежда все та же – латаная мешковина. Босые. Бородатые. О возрасте их трудно судить. Смотрели оба с любопытством и настороженно. Старик представил мужчин, как своих сыновей: «Это старший, Савин. А это – Дмитрий, родился тут…». Узнали возраст всех отшельников – главе Лыкову Карпу Осиповичу 83 года, Савину – 56, Наталье – 46, Дмитрию – 40, младшей, Агафье, шел 39-й. Дружелюбие было искренним, обоюдным. И уже на следующий день у палаток появился целый отряд – вся семья Лыковых. За плечами на лямках – мешки с картошкой и кедровыми орехами, принесенными в гостинцы. Разговор был общим, но ели опять врозь – «нам вашу еду не можно!».
Таежная робинзонада Лыковых – случай в мировой практике, пожалуй, уникальный! Конечно, можно припомнить множество случаев невольного или добровольного отшельничества, описанного как в художественной, так и в документальной литературе. Но чтобы прожить множество десятилетий в суровой Сибири, среди бескрайних таежных просторов, за сотни верст от жилых мест, это просто не укладывается в голове.
Поэтому первый вопрос, который возникает в этой связи: как могли простые обыкновенные, неподготовленные люди выжить не в тропиках под банановыми пальмами, а в сибирской тайге со снегами по пояс и с морозом за сорок?
Еда, одежда, бытовой инвентарь, огонь, свет в жилище, поддержание огорода, борьба с болезнями и зверями, счет времени – как все это осуществлялось и добывалось, каких усилий и умения требовало? Не тянуло ли к людям? И каким представляется окружающий мир младшим Лыковым, для которых родильным домом была тайга? Как представляют себе «мирскую» жизнь, хотя бы по пролетающим самолетам они могли предположить, что где-то есть эта жизнь.
Было много других волнующе-непонятных черт затерянной жизни. Когда спросили у Карпа Осиповича, какая трудность жизни в тайге была для них наибольшая, он сказал: обходиться без соли. «Истинное мучение!» В первую встречу с геологами Лыковы отказались от всех угощений, но соль взяли. «И с того дня несолоно хлебати уже не могли». Случался ли голод? Да, 1961-й год был для Лыковых страшным. Весною Лыковы ели солому, съели обувку из кожи, обивку с лыж, ели кору и березовые почки. В тот год с голоду умерла мать Акулина Карповна.
После нежданной встречи с геологами, началось бесконтрольное паломничество к отшельникам. Красноярский врач Игорь Назаров был обеспокоен ситуацией. Он не раз обращался к местным властям с требованием ограничить доступ людей к таежным Робинзонам, ведь они напрочь лишены иммунитета против вирусов из внешнего мира. Но меры предосторож-ности не были приняты, и вскоре заболели и умерли один за другим четверо из таежной семьи – первым отец Карп Осипович, за ним сыновья Савин, Дмитрий и дочь Наталья.
Агафья, единственная из выживших, осталась одна в дикой глуши, по-прежнему занимается рыболовством, земледелием. Она кое-что узнала из мирской жизни: летала на вертолете, ездила по железной дороге повидать дальних родственников, даже лечилась в городской больнице. Дикарка теперь смело пользуется доселе неизвестными ей приборами (термометром, часами).
Важным событием было появление тут людей. Для младших Лыковых оно было примерно тем же, чем стало бы для нас появленье «летающих тарелок». Агафья сказала: «Я помню тот день. То было по летоисчислению от Адама 2 июня 7486 года (15 июня 1978)»…
Великим это событие можно считать и для нас, живущих в ХХI-м веке, вот где живой материал для ученых, неисследованных вопросов – море! Как сохранился семенной фонд картофеля и не выродился? Как выжили организмы этих людей без соли и хлеба? Тайга для них – друг, враг или сосед? Перед нами живые представители XVII века: Агафья легко прочла средневековый текст «Слово о полку Игореве» речитативом, нараспев, как поэзию! Это единственный и последний диктор, озвучивший великое творение! Вот где раздолье для лингвистов, ведь семья Лыковых сохранила в первозданности старинный диалект: «лопатина» – одежда, «имануха» – коза, «храмина» – дом, «зелье» – порох, «едак-едак» – так-так… Древняя речь образна: «больна и скорблю», «карандаш – пустяковина, но какая-то благость в ем есть», «мороз-то крепок – деревья рвет!». Звучание речи осталось незамутненным, истинным, ведь в таежной глухомани не было возможности общения с другими представителями человеческой расы:
– Це такая бумажка? – деньги.
– Не доска, а легкая – це такое? – фанера.
– Це такое зонтик – забава или нужное цо?
– Дыни и арбуз – это тыквы?
Последняя пустынница оказалась храброй и любознательной женщиной. Она согласилась на дальнюю поездку в Горную Шорию к святым матушкам и в поселок Кислинск, где были обнаружены их дальние родственники. Это путешествие стоит отдельной книги, как высадка землянина на Марс: по ходу Агафья дает точное определение незнакомым вещам – «избушка на колесах» – поезд, впервые увидела пароход, комбайн, лошадь, корову, колесо, очки – «видно баско», зеркало, магазин…
Подивилась многолюдью – «Людей, как комаров! Сколь картошки-то на всех надо!». Ее разум выдержал серьезное испытание, но предложение остаться в миру навсегда отклонила и засобиралась назад, в тайгу, домой.
…Прошло 35 лет, много событий произошло в жизни отшельницы Агафьи: построили для нее дом, доставили домашних животных. И она впервые увидела козу, собаку, кошку. Провели в таежный уголок рацию. Об этом уникальном явлении написаны книги, поставлен документальный фильм, создан в Красноярске музей Лыковых, и даже в их честь назван там же ресторан «Таежный тупик». До сих пор не стихает интерес к жизни таежных отшельников. Агафье-затворнице пишут письма и шлют помощь даже из Америки! Но все сведения разрозненные, данные – осколочные. Нет единого цельного научного исследования, а главное – нашествие внешней цивилизации погубило древний лыковский род. А ведь именно в Лыковых присутствуют черты истинной, настоящей цельнос-ти, отваги и мужества…
Роман Даниеля Дефо «Робинзон Крузо» мы знаем досконально, но не только в горной Хакасии, в нашей восточно-казахстанской стороне были (есть и, наверное, будут) случаи, когда люди уходили в отшельничество, и многие из них до сих пор живут в оторванности от мира. Добровольных Робинзонов встречали в районе Риддера и в других местах, о них неоднократно писал «Рудный Алтай».
Вопрос отшельничества непростой, да и выводы в этом плане пока неутешительные – ведь цивилизация, вторгаясь в чуждую ей действительность, как правило, разрушает ее. И, наверное, случай с таежными отшельниками – семьей Лыковых и другими должен стать для сообщества людей поучительным уроком, поскольку жизнь прекрасна многообразием, и потому нельзя в чужой монастырь лезть со своим уставом.
