Вышли из вагона и… ослепли от света

Лабораторией народов Казахстан стал не только по своей воле. Были в нашей отечественной истории моменты, когда на территорию Казахстана насильно депортировали целые народы. Так было с кавказцами, немцами, корейцами. Тысячами их сгоняли сюда, не задумываясь об отдельных человеческих судьбах. В эти политические жернова попали и Дарья Тен с супругом Дмитрием Паком.

Только благодаря заботе и гостеприимству простых чабанов, жителей казахских степей, они выжили, у них родилась здоровая дочка. Сегодня их внучка – заместитель председателя корейского культурного центра в Семее, директор Пригородной школы Наталья Тегай рассказывает корреспонденту «Рудного Алтая» о том, как сложилась судьба обычной корейской семьи в Казахстане.

– Конечно, сама я не была свидетельницей этих печальных событий. О депортации нашей семьи в Казахстан нам, внукам, шепотом рассказывала наша бабушка Даша, Дарья Тен. До осени 1937 года она вместе с мужем Дмитрием Паком и сыном Владимиром жила в Приморском крае на Дальнем Востоке. По ее рассказам, дедушка был человеком грамотным, интеллигентным, работал учителем. Как-то осенью 1937 года их вместе с сотнями других корейских семей стали собирать на железнодорожной станции. Людям не дали времени даже собраться в дорогу. Так что многие успели прихватить с собой только самое необходимое.

Людей погрузили в теплушки с крохотными окошками и повезли в неизвестность. Бабушка вспоминала, что в вагоне было очень тесно и душно. Некоторые не выдерживали тягот дороги. Как выжила бабушка – не знаю, ведь в тот момент она была на последнем месяце беременности, и с ней находился четырехлетний сын.

Видимо, пришло время собирать камни: узнать больше о собственном народе, его историю, культуру и традиции. По большому счету, я жила в достаточном отдалении от корейцев. Сейчас хочется восполнить пробелы.

Неизвестно, сколько длилось это путешествие. Но однажды поезд остановился. На какой-то станции из теплушки высадили несколько семей. В том числе деда, бабушку и дядю моей собеседницы. Оказалось, что их привезли в Казахстан. А станция, где их оставили на произвол судьбы, – Уштобе. Полуголодные, ослепшие от света люди – ведь они его в темном вагоне почти не видели – стояли на вокзале, не зная, куда пойти…

Неизвестно, сколько длилось это путешествие. Но однажды поезд остановился. На какой-то станции из теплушки высадили несколько семей. В том числе деда, бабушку и дядю моей собеседницы. Оказалось, что их привезли в Казахстан. А станция, где их оставили на произвол судьбы, – Уштобе. Полуголодные, ослепшие от света люди – ведь они его в темном вагоне почти не видели – стояли на вокзале, не зная, куда пойти…

– Их встретили по-доброму. Здесь же, на станции, корейцев «разбирали» по своим землянкам казахские семьи. Видимо, бабушка пережила много бед за это время, потому что прямо в тот же день, когда они прибыли в Уштобе, родила девочку, мою маму. Это было 29 ноября 1937 года. Маму назвали Елизаветой.

– Как жила ваша семья в Казахстане в первый год прибытия?

– Жили у тех, кто приютил нашу семью. Сами казахи обходились малым: полуземлянки, где был земляной пол. Однако в тесноте, да не в обиде. Жили все очень дружно. Бабушка подружилась с той женщиной, которая помогла при родах. Перерезав пуповину, она стала крестной матерью крохотной Лизе. Эта дружба длилась долгие годы.

Весной 1938 года в Уштобе стали создавать колхоз. И бабушка начала работать дояркой. Дедушка преподавал в сельской школе. Когда пришло понимание, что обратной дороги на Дальний Восток для корейцев нет, начали строить свой дом.

– Почему ваш дедушка Дмитрий Пак был признан врагом народа? Знаете ли вы что-нибудь о его судьбе?

– Это очень темная история. Мама вспоминала, что была совсем еще маленькой, когда однажды вечером к нашему дому подъехала черная машина. Дедушка молча оделся, потрепал дочку за волосы и ушел. Больше его никто не видел. Говорили, что он был признан судом врагом народа. Розысками деда занимался мой дядя Владимир Пак. Единственное, что стало известно – деда сразу не расстреляли, он какое-то время служил в трудовой армии. Что же с ним произошло позже, узнать так и не удалось.

– Расскажите о своей маме – Елизавете Дмитриевне Пак.

– Мама не смогла получить образование, как ее старший брат Владимир, поскольку бабушка, оставшись одна и работая простой дояркой, не могла «тянуть» двух студентов. Маме пришлось довольно рано пойти работать, чтобы помогать семье. Сколько ее помню, она постоянно сидела за швейной машинкой. Шить научилась рано, ее работу ценили местные модницы. Только перед самым выходом на заслуженный отдых она проработала несколько лет на железнодорожной станции Уштобе – там, где она родилась. Сейчас мама живет с одним из внуков в Талдыкоргане.

– Наталья Владимировна, вы владеете казахским языком как родным. Где научились?

– Я родилась в небольшом поселке Талгар, где отец – Владимир Тегай – учился в техникуме сельского и лесного хозяйства, затем работал механиком в моторно-тракторной мастерской овцесовхоза «Жоломанский», а мама была комендантом. Совхоз находился у железной дороги на станции Алтынемель (серебряный костыль) – к слову, историческое место: именно на этом участке были воссоединены пути строительства Турксиба.

Мы жили в казахском селе, единственными иногородними семьями здесь были наша да еще немцев. Все кругом говорили на казахском языке. И хотя школа считалась смешанной, нам преподавали уроки в основном на казахском языке. Так и выучилась.

– У вас интернациональная семья. Как родители встретили вашего жениха-казаха?

– Да, моим избранником стал Орал Оспанов. Мы с ним познакомились в пединституте в Алма-Ате, куда оба поступили на математический факультет. Мы не придавали большого значения нашему происхождению. Молодым важнее чувства. Тем более что я всю жизнь прожила среди казахов, знала их язык, обычаи и традиции. А вот Орал, наоборот, он родом из так называемого немецкого села Казправда Бородулихинского района. Его окружали люди другой культуры. Когда я объявила маме (отец ушел из жизни довольно рано), что выхожу замуж, мама только вздохнула, что придется уехать далеко от дома. Родители Орала и по сей день неизменно добры и внимательны ко мне.

– Трудно было привыкать к иному семейному укладу?

– Мы переехали в Казправду уже после рождения нашей старшей дочери Ляйли. Первые годы после окончания пединститута оба работали воспитателями в Науалинском детском доме.

Для меня жизнь в Бородулихинском районе, в этом немецко-русско-казахском селе, была сплошным личным открытием. Приехав сюда из степного края, я впервые увидела здесь настоящий сосновый бор. Люди жили не в кирпичных или глинобитных домиках, а настоящих рубленых избах с русскими печками, о которых я знала только по литературным произведениям. Вообще, семейные традиции корейцев и казахов мало отличаются. Оба народа с огромным уважением относятся к старшему поколению, почитают мужчин в доме, в строгости, но с большой любовью воспитывают детей.

– Что побудило переехать в Семей?

– Захотелось быть ближе к детям, которые окончили школу и стали выбирать свой жизненный путь. У нас их трое: Ляйля, Айдос и Адиля. Все нашли себя в профессиях, мы с мужем тоже не потерялись в городе. Я сейчас возглавляю Пригородную школу, а Орал еще в 1998 году перестал учительствовать, ныне он вместе с братьями открыл крестьянское хозяйство.

– Недавно вас избрали заместителем председателя корейского культурного центра в Семее? Что для вас лично значит эта общественная работа?

– Видимо, пришло время собирать камни: узнать больше о собственном народе, его историю, культуру и традиции. По большому счету, я жила в достаточном отдалении от корейцев. Сейчас хочется восполнить пробелы.

В прошлом году, по дороге к маме в Талдыкорган, я заехала в Уштобе. В этом городке ассоциация корейцев в Казахстане воздвигла памятник в знак благодарности казахскому народу. И это в высшей степени справедливо. Лично я думаю: если бы тогда, в ноябре 1937 года, добрые люди не приютили мою семью, и меня бы на свете не было. Кто знает, как бы перенесла роды моя бабушка и вынесла моя мама все тяготы того страшного пути в переполненных теплушках…

Семей