Убийственный масак на колхозных полях
В толковых словарях русского языка этого слова не найти. Оно имеет тюркское происхождение и согласно орфографии казахского языка пишется «масақ». Но в голодные годы продразверстки, Великой Отечественной войны и в послевоенный период восстановления народного хозяйства каждый житель деревень Прииртышья и Бухтарминской долины, независимо от национальности, знал, что означает это слово. Масак – это сбой, колоски зерновых культур, остающиеся в поле после уборки.
Осенью 1943 года, когда практически весь урожай шел на фронт, в горных районах Принарымья и Бухтарминской долины выпал ранний снег. Он плотно накрыл хлебные нивы. Крестьяне не успели убрать зерновые. Как следствие – в селенья Беловодья пришел голод.
А весной, по первым же проталинам, оголодавшие деревенские жители потянулись на масак. Но запревшее за зиму зерно уже содержало в себе яд. Началась массовая гибель людей. В 1944 году сотни жителей Бухтарминской стороны ВКО были отравлены. Еще живы свидетели тех страшных событий. И вот что они рассказывают:
– До войны мы жили в деревне Погуляевке, она относилась к Зыряновскому району, – вспоминает жительница Новополяковки 74-летняя Казира Нургалиевна Мусабаева. – В нашей семье было трое детей: два брата и я. Отец в 1942 году ушел на фронт, когда младшему брату Шабдану не исполнилось и 40 дней от роду. Мама работала в колхозе, на собственной корове пахала землю. Урожай на колхозных полях тогда убирали, в основном, на лошадях, сжатые хлеба ставили в снопы. Помнится, чтобы хоть как-то прокормить нас, мама тайком в подоле или в карманах приносила домой горстку пшеницы. Ночью обжаривала и толкла зерно в казане. Получались крохотные лепешки – каждому по одной. Накормит нас этим и на весь день на работу. Да, тяжелое, голодное было время. Когда весной 1944-го люди пошли на масак, многие отравились. Трагедия коснулась и нашей семьи. Мы с братиком Шабданом выжили, а вот старший брат Камзагали, ему тогда было восемь лет, отравился и умер. Отец наш с войны не вернулся, погиб на фронте.
В ту трагическую весну, пожалуй, больше всего от масака погибло людей в Новополяковке. Особенно пострадали депортированные в годы войны немцы Поволжья, их было здесь очень много.
– Они вымирали целыми семьями, – рассказывает Владимир Васильевич Шарыпов. – Сначала умершим делали гробы, а затем, когда их не из чего стало делать, да и наверное некому, хоронили просто в одежде, как солдат на войне во время отступления. Сельчане постарше вспоминали такие жуткие моменты: Яков Ноль (отец впоследствии знатного хлебороба Якова Яковлевича Ноля), например, на конной бричке вывозил на погост тела погибших сородичей и односельчан, по два-три человека ежедневно. Бывало, что их хоронили в одной братской могиле по нескольку человек, поскольку обессиленные от голода люди не могли копать могилы на каждого. Отравленные ядом масачного зерна, люди мучительно умирали. В тот год по этой причине не стало и моей мамы Агафьи Ивановны.
Гибли не только люди, но и крупный рогатый скот. А потом председатель колхоза Иван Аксенов и председатель сельсовета Егор Ширшиков съездили в Семипалатинск и привезли оттуда лекарство – видимо, какой-то адсорбент. С его помощью сельчане смогли спастись от смерти.
К сожалению, в настоящее время найти данные о том, сколько всего убийственный масак 1944 года унес жизней в деревнях Бухтарминской долины, не представляется возможным, таких сведений в архивах нет. Знаем лишь, что на восстановление населения, заметно поубавившегося в годы войны как на фронтах, так и в героическом тылу, потребовались десятки лет. И обо всем этом нам, потомкам, надо помнить.
