Свадьба в концлагере
Эта невероятная история началась 74 года назад в концлагерях Германии. Попавший в плен после ранения в штыковой атаке Максим Лыткин из Казахстана и угнанная на работы из украинского села Ожеговка Павлина Хоменко сумели создать за колючей проволокой семью. В ноябре 1943 года у них родился сын Николай.
Сама история знакомства Максима и Павлины поражает воображение. Но невероятнее всего то, что они сумели защитить своего первенца от смерти в тех условиях. Каждый день видя смерть во всех ее проявлениях, молодые поклялись иметь детей столько, сколько даст Господь. Весь барак старался помочь ребеночку выжить. Дело в том, что после родов Павлину продолжали гонять на работы под конвоем, как и прежде. Никаких поблажек! Но люди, которые оставались в бараке, помогали оставленному младенцу. Все вместе они сделали почти невозможное.
В дальнейшем в семье родилось семеро детей. Сегодня Николай Максимович Лыткин, рожденный в концлагере, проживает с семьей в Семее.
Не нужно пояснять читателю, что представляет из себя акция «Бессмертный полк». В Новошульбинской школе пошли дальше. Портреты, которые новошульбинцы пронесли 9 Мая, нашли место в школьном музее. Пока таких портретов 75. Тема памяти о Великой Отечественной получила новый импульс. С одной стороны, в музее собран большой материал о земляках, которые защищали Родину и трудились в тылу в те грозные годы. С другой – начинает накапливаться архив о людях, которые дороги ныне живущим в селе. А это новые открытия, свидетельства, воспоминания. Тема великого сражения народа за свою независимость не будет исчерпана, пожалуй, никогда.
Вот и ученик четвертого класса Женя Лыткин вместе с портретом двоюродного прадедушки Максима Демьяновича принес в школу эту совершенно невероятную историю о создании семьи и рождении ребенка в концлагере. Нам остается донести ее до читателей.
Большое семейство Лыткиных в 20-е годы прошлого века, спасаясь от голода, похоронив в пути отца, остановилось в приубинском селе Девятка. Места хлебные да рыбные. Уба – вот она, рядом, да и до Иртыша недалеко. Мог ли тогда предполагать маленький Максим, что эти уроки голода и истощения сослужат добрую службу в концлагере, помогут выжить ему, жене, ребенку. В феврале 1940-го был призван в Красную Армию. Когда началась война, направили в Архангельское военно-инженерное училище. Курсы были ускоренными. В октябре 41-го лейтенант Лыткин был уже на фронте в качестве командира саперного взвода. Саперам и так-то часто приказывали занять оборону или идти в атаку. А тут и вовсе разыгралась трагедия. В мае 1942 года наши войска попали в памятное окружение под Харьковом. В отчаянной штыковой атаке под станцией Лозовой, как свидетельствует запись в военном билете, был ранен и попал в плен.
Неудачный побег забросил Максима в немецкий город Гельзенкирхен, что на западе Германии. Историческая справка говорит о том, что во времена третьего рейха здесь находился вспомогательный лагерь Бухенвальда и так называемый штатлаг vk 326, через который прошли 80 тысяч военнопленных. Сейчас об этом напоминает кладбище советских военнопленных. В этот штатлаг и попал сапер из Казахстана.
Павлину угнали на принудительные работы в Германию в апреле 1942 года. В лагере военнопленных и остарбайтеров разделяла лишь колючая проволока да перегородка, чтобы они не виделись, не общались друг с другом. Порядок же мало чем отличался. У рядов с умывальниками военнопленные и угнанные гражданские даже слышали, чувствовали друг друга. У Павлины воевали братья, и она решилась перебросить записку: «Не встречали Хоменко Ивана с Украины? Жду ответ каждый день здесь же».
Военнопленные ответили: «Поищем». Через несколько дней ответили: «Ивана Хоменко не нашли». Но ниточка связи была налажена. Павлине пришла записка: «Сестренка, нужны гражданские документы и одежда, сможешь – помоги».
Германия любила порядок во всех делах. Рабочие из СССР – это остарбайтеры, носящие нашивку «ост». Из стран Европы – цивильарбайтер, статусом повыше. Так вот, Павлина вспомнила рассказ одного лагерного художника о том, что у него есть документы погибшего при бомбежке друга, бывшего цивильарбайтера. Она выпросила эти документы для неизвестного пока военнопленного. Нашли и сносную одежду. Художник предупредил: «Смотри, дочка, расстреляют тебя и нас на месте. Сейчас предают за кусок хлеба».
Но ниточка связи помогла создать тайник, где она спрятала для военнопленного документы и одежду. К тому времени Максим и Павлина уже знали кое-что друг о друге, а вот видеть не виделись. В той последней записке в Гельзенкирхене девушка из Ожеговки просила дать знать родителям, что жива, если у Максима все получится и он окажется на воле. На этом связь прекратилась.
А у нее появились плохие предчувствия. Казалось, что подойдут, разоблачат, будут мучить. Попросилась в наряд на кухню. И когда ночью началась очередная бомбежка, побежала не в бомбоубежище, а по продуманному маршруту в лес. Дело в том, что даже в 1942 году Германия подвергалась серьезной бомбежке со стороны союзников. Производитель кокса Гельзенкирхен попадал под бомбардировку особенно часто. Он стал одним из самых разрушенных городов Германии.
В лесу от голода и неизвестности Павлина совсем обессилела. Уснула под деревом. Здесь ее обнаружила немка с ребенком на руках, которая шла на воскресную службу в церковь. И все поняла: беглая. А у нашей героини зашлось сердце от неотвратимого.
Небольшое знание немецкого помогло объясниться. В конце этой беседы немка смогла пояснить, что в Фельберге на фабрике Густавгамель потихоньку принимают беглых, бесплатные рабочие руки нужны. Она взялась провести несчастную в Фельберг. Повязала ей косыночку, как должно быть прислуге, передала на руки ребенка. Полицейским же говорила, что идет с нянькой ребенка на воскресную службу.
В каждой стране, и в Германии тоже, есть отклонения от правил. Вот и на фабрике нашли свой вариант работы с беглыми. Умели тихо-мирно «прописывать» их в местном лагере остарбайтеров без особых копаний в прошлом. Зато рабочих рук прибавлялось. Если при угоне из Ожеговки записали настоящую фамилию Павлины, то здесь она сказала выдуманную – Панасенко. Разрешалось тогда писать хвалебные письма из Германии. И она послала открыточку родителям, что дочь ваша Панасенко Анна жизнью в Германии довольна. Родители по почерку догадались, что это пишет Павлина. И ведь она получила ответ от родных!
А в лагере все началось сначала: подъем, работа. Утром – кормовой кофе, что использовался для выпойки телят, в обед – баланда, вечером – одна картофелина.
В воскресенье отдыхали и еды не полагалось. Кормили только тогда, когда работали.
Максим Лыткин успешно бежал из лагеря в Гельзенкирхене. Документы цивильарбайтера помогли ему найти пристанище. Работал у бауера. Конечно, он не забыл о наказе девушки сообщить родителям, что жива. Со временем нашел возможность отправить им осторожное письмо, сообщил о том, что дочь их «хорошо» живет в Германии. Каково же было его удивление, когда родители написали в ответ, что дочь уже дала о себе знать сама. Работает Анна Панасенко на фабрике Густавгамель в городке Фельберге.
Он тоже обо всем догадался. Война, постоянная опасность быстро учат. Это было почти потрясение. Его спасительница жива! Если он назовется мужем и пожелает быть рядом, то немцы не будут препятствовать заключению цивильарбайтера. В ад путь всегда свободен. Это фашисты любят.
И вот 5 декабря 1943 года наш герой прибыл в лагерь Фельберга и попросил воссоединения с «женой». Был выходной день. «Муж приехал, иди», – вызвал ее дежурный полицай. Она вышла к воротам. И вдруг в толпе у ворот взволнованно крикнули: «Анна, спасительница!». Какую-то невольную паузу сделали даже палачи. Но не до сантиментов в фашистских концлагерях. Встал в рабочий строй и наш герой. Вечером полицай показал отдельные нары для молодых. Муж имел неосторожность присесть. И ту же полицай жестоко избил его плетью: «Будешь все делать только по команде, муж». Первая ночь откровения запомнилась навсегда. Так началась семейная жизнь.
17 ноября 1944 года в лагере Фельберга у них родился сын Николай. На работы ребенка брать было нельзя. Он оставался на нарах. Если мама работала поблизости, ей удавалось прибежать покормить сына. Часто к немудреной постельке младенца кто-то что-то приносил. Так шел день за днем.
Семейные дневники сохранили свидетельства о том, что когда в нескольких километрах от лагеря проходили американские войска, часовые все еще стояли на вышках. Приказа покидать пост никто не давал, и часовые ждали уже своей смерти. Но в любую секунду мог начаться расстрел заключенных. Тогда обитатели пошли на решительный штурм ворот. Их расстреливали с вышек. Но несколько человек пробились к американцам и попросили их освободить лагерь. Он достался союзникам с часовыми, полицаями, заключенными. Толпа не медля растерзала палачей.
Американцы назначили старших и сказали: «Продовольственные, вещевые склады в вашем распоряжении, остальное потом». Вот тут Максиму и пригодились уроки голода в детстве. Всю пищу он делил на маленькие порции, есть вдоволь сразу не поз-волял ни себе, ни семье, ни другим. Многие не смогли отказать себе в удовольствии покушать вдоволь. И состоялись большие похороны. В первую ночь освобождения умерла от переедания примерно пятая часть заключенных.
Союзники предлагали молодым людям переехать в Канаду, Францию, Америку. Но семья Лыткиных решила вернуться на родину. Сначала в Ожеговку.
Здесь в 1946 году у них родился второй ребенок – Иван. А дальше – казахстанская жизнь в Девятке. Родились Галина, Нина, Людмила, Павлина, Максим.
Бородулихинский район
(Продолжение следует)
