35 лет назад, летом 1983 года, я окончил Томский госуниверситет и когда на двери кафедры журналистики вывесили списки фамилий выпускников-журналистов, напротив каждой было указано место распределения. Напротив моего имени значилась газета «Рудный Алтай», в названии которой какой-то остроумец аккуратно переправил буковку «У» на «О» и получился «РОдный Алтай». В какой-то мере это было пророческое исправление. Потому что «Рудный Алтай», его коллектив, сыграл в моей жизни роль, без сомнения, во многом определяющую. Он стал по-настоящему родным…

Многих тогда, в октябре 1983 года, удивило, что меня, вчерашнего студента, приняли на работу в областную партийную газету даже без испытательного срока. Прошел слух, что я якобы племянник важного партийного чиновника. А я многозначительно молчал, хотя родом из Оренбургской области. Тем более что без протекции тестя, работавшего тогда в завкоме на УМЗ, конечно, не обошлось.

Редактором газеты в то время был Петр Иванович Капустин, он-то и принял меня на работу, посадил в секретариат, чтобы я с самого начала понял весь механизм рождения газеты.

Работая в так называемом штабе, я быстро познакомился со старшими коллегами.

Ответственным секретарем в то время работал энергичный Анатолий Серебряников. Яркая личность. К сожалению, в середине 1990-х годов он погибнет по неосторожности – его ударит по голове винт вертолета на берегу озера Маркаколь…

Первый заместитель редактора Михаил Новиков уже редко делал корреспонденции, но удивлял читателей художественными описаниями природы. По его текстам дети писали диктанты.

Часто можно было слышать громкий голос Владлена Шустера, с которым можно было поговорить на любую тему. Запомнилась его фраза: «Поэзия, как болезнь сердца: годами может не беспокоить, но совсем не оставит никогда…».

Мой сосед по кабинету Павел Степанович Щербинин научил меня правильно рисовать макеты газетных полос. Каждое утро он сдувал пылинки со своего стола, руки мыл специальной щеточкой. А его макеты напоминали произведения художников-супрематистов.

Журналист-фронтовик Николай Петрович Малов оставался самым плодовитым автором даже на пенсии. И дело было не в том, что он трудился в партийном отделе. Это была такая выучка. Будучи заядлым рыбаком, он даже с женщинами флиртовал так, будто в одной руке у него всегда было зажато удилище.
Глядя на дочку писателя-краеведа Татьяну Черных, работавшую тогда в приемной редактора, он обязательно заводил речь о сережках в ушах и просил дать ему их… на блесну.

Самым читаемым автором в 1970-80-х годах был второй заместитель редактора Владимир Абрамович Корсунский. Он (да еще Менгали Мусин) баловали читателей острыми фельетонами. Болельщики ценили его за оперативные репортажи с игр «Торпедо», он был первым летописцем команды. На его дочери женился весьма способный журналист Сергей Еремеев (ныне известный детский поэт, живет в Москве). Но острый на язык Николай Евдокимович Наволокин сочинил по этому поводу эпиграмму: «Не имей сто друзей, а женись, как Еремей».

Моими близкими друзьями стали фронтовики: художник Андрей Никитич Бондарев и репортер, автор книг о войне Игорь Андреевич Колеев.

Два или три года я отдал работе в секретариате. Рисовал, так сказать, полосы. За что один мой родственник не без сарказма спросил:

– Пять лет учиться в университете, чтобы рисовать… полосы?

В ответ я улыбнулся, а вечером написал эссе под названием «Пропала жизнь». Пользуясь привилегией секретаря (то есть имея возможность на свое усмотрение ставить в номер те или иные тексты), я и поставил свой рассказ. Подписывая макет, заместители редактора не обратили внимания. И вот моя «пропавшая жизнь» на утро вызвала такой переполох в партийных кругах, что редактора (Юрия Ефимовича Матвеева) вызвал к себе первый секретарь обкома партии Анатолий Васильевич Милкин. Претензия была одна: как можно публиковать в партийной газете материал, который насквозь пропитан пессимизмом и неверием в конечное торжество коммунизма? Я был готов ко всему. Но Юрий Ефимович принял весь огонь на себя, а мне лишь печально улыбнулся…

А чуть позже мне предложили стать собкором республиканской газеты «Экспресс К», и я (не без внутренней борьбы) согласился.

Но в «Рудный Алтай» возвращался еще не раз. В середине 1990-х. И в середине нулевых. Самым счастливым был, конечно, 1994 год. Молодость, неясные надежды, сенсационные события (помните историю с маскарадным похищением атамана Федора Черепанова?).

В декабре 2005 года я неожиданно стал редактором газеты. Тоже было «весело». Точно Стенька Разин, я пришел дать волю. Предложил сотрудникам… работать дома. Ну чтобы в комфорте, без суеты, без помех. Тексты можно было отправлять по электронной почте. Но никто, никто(!) не рискнул оставить без присмотра свое кресло в редакции.

Вместе с коллективом я пытался сделать газету ближе рядовому читателю. Уменьшили формат, первые полосы украсили лицами земляков. Появилась рубрика «Мужчина и Женщина». Но тираж от этого, увы, не поднимался.

Перейдя вместе с «Рудным Алтаем» из одной эпохи в другую, из второго тысячелетия в третье, на рубеже 100-летия славного издания, мы, конечно, не стали моложе. Приобрели опыт, с одной стороны. Но, может быть, что-то и потеряли. Например, читателей с многолетним стажем.