Здравоохранение

Метадон Выход или альтернатива?

В мире продолжаются споры вокруг опиоидной заместительной терапии с применением метадона. Врачи-наркологи, представители общественности так и не пришли к единому мнению, и однозначное «НЕТ» этому препарату не выписано. В конце 2014 года в Казахстане планируется ввоз третьей партии метадона, предназначенного для участников опиоидно-заместительной терапии.

Метадон Выход или альтернатива?Директор общественного фонда «Сердца матерей» Любовь Смакова – одна из противников метадоновой программы:

– Мой главный аргумент в том, что метадон – это все же наркотик. То есть, переводя наркоманов с героина на метадон, мы расписываемся в собственном бессилии. А я против наркотизации детей.

Любовь Смакова – созависимая. Ее сын начал принимать наркотики в одиннадцатом классе.

– Это было почти двадцать лет назад. Когда впервые узнала об этом, была в шоке. Это был кошмар, потому что раньше я никогда не сталкивалась с наркотиками так близко. Единственный случай, когда коснулась темы наркомании, произошел на работе, когда у нас на предприятии нашли марихуану. Я увидела только маленький пузырек с какой-то зеленой травой. Поговорили и забыли. И на этом мои познания о наркотиках были завершены. А когда я узнала, что это случилось с моим сыном и там уже не марихуана, а самый настоящий героин, просто не знала, что делать. В тот момент мне надо было хватать его и увозить в деревню, подальше от его друзей, от этой обстановки, где он стал наркозависимым. Но я всего этого не понимала и боялась с кем-то поделиться проблемой. Подумала, что и деньги за выпускной уже заплатили, наверно, стоит подождать. И, наверно, я упустила момент.

После выпускного семья все же уехала из старого окружения на время. Но сын сбегал в город «к друзьям». Простая жизнь и смена обстановки не дала ожидаемого эффекта. Время шло. Последовали многочисленные пребывания в наркологических клиниках, поездки за границу в надежде на эффективное лечение.

– Нарколог давал нам гарантию 96 процентов. Но по возвращении домой сын опять сорвался. Мы списывались с родителями тех, кто проходил лечение в клинике вместе с нами. И, как выяснилось, все они попали в эти четыре процента.

«Сердца матерей»

Эта сильная женщина по-прежнему продолжает бороться с зависимостью своего сына, а также поддерживает других людей, оказавшихся в подобной ситуации, создав общественный фонд «Сердца матерей».

– Временами сын говорил, что пойдет записываться на метадоновую программу. Но, зная мое отношение к этому шагу, он все же не решился.

«Панацея от наркомании», «легализация наркотиков», «массовая наркотизация на государственном уровне», «перевод с героиновой зависимости на метадоновую»… какие только ярлыки не примерялись программе опиоидно-заместительной терапии (ОЗТ). Однако идея замещения уличного наркотика медицинским препаратом для мира не нова. ОЗТ стартовала еще задолго до распространения на территории стран бывшего Советского Союза массовой наркомании. Впервые такой метод лечения был применен в США. Когда был разработан метадон, он также стал применяться в программах ОЗТ. В 1967 году заместительная терапия метадоном стала применяться в Швеции, год спустя – в Англии, в 1983 – в Испании. Затем опыт применения этого препарата переняли Австрия, Германия, Франция, США, Иран и Китай.

Первоначально в Казахстане обязательным условием для включения в программу был положительный ВИЧ-статус наркозависимого. Ведь заместительная терапия направлена на уменьшение распространения инфекций, передающихся парентеральным путем (ВИЧ, гепатиты «С», «В»). Первое отличие метадона от инъекционных опиоидов в том, что он не вводится в вену, а употребляется в виде сиропа. По информации заведующей поликлиническим центром по профилактике и лечению зависимых заболеваний Павлодарской области Жании Сексеновой, употребление метадона – это в первую очередь способ снижения вреда, а уже потом возможность выхода из зависимости:

– Практика показывает, что заместительная терапия наиболее эффективна в плане снижения вреда. Это амбулаторная помощь. Мы переводим зависимого с уличного наркотика, произведенного неизвестно в каких условиях, где непонятно что может быть намешано, на медицинский препарат. Да, это зависимость. Но мы не дали пациентам новый вид зависимости. Мы просто перевели их с героина на метадон. А зависимость как была, так и осталась опиоидной. Только это уже менее опасная форма.

Разовый стаканчик

Восемь часов утра. Начинается прием метадона. Один за другим подходят люди. Прилично одетые и вполне здоровые на вид, невозможно угадать в них наркоманов с внушительным стажем. У небольшого окошка, напоминающего кассовое, молодой человек принял из рук медсестры, выдающей метадон, разовый стаканчик с небольшим количеством прозрачной жидкости и яркой соломкой. Николай расписался в журнале, подтвердив получение препарата, опустошил стаканчик, поблагодарил «кассира». Любопытство берет верх, и из уст срывается вопрос:

– Как на вкус?

– Как джин-тоник. Сироп он и есть сироп. Но вам не советую.

В Казахстане, как и в других странах СНГ, по подсчетам международного общества «Евразийская сеть снижения вреда», метадон используется в качестве поддерживающей терапии только для ограниченного круга потребителей инъекционных наркотиков (ПИН), которые должны быть не младше 18 лет, иметь внушительный «стаж» (минимум пять лет) и неоднократные попытки избавиться от зависимости (не менее трех лечений в стационаре). Количество таких участников метадоновой программы на территории СНГ не превышает четырех процентов из общего числа зарегистрированных потребителей героина. Для Казахстана эта цифра, по данным международной организации 2009 года, составляла 0,08 процента из 119 тысяч человек. Самое большое количество участников метадоновой программы зарегистрировано в Грузии – 3,5 процента из 12 тысяч наркопотребителей. При таких цифрах видно, что применение метадона не столь широкое и панацеей избавления от наркозависимости быть не может.

Во время беседы с группой пациентов, находящихся на ОЗТ в Павлодаре, мы смогли услышать истории из первых уст о том, как изменил метадон жизни людей, которые пришли в клинику в поисках последнего шанса на «обычную жизнь».

Рамиль участвует в метадоновой программе больше года. На его счету неоднократные попытки избавиться от зависимости, многочисленные пребывания в наркологических клиниках, которые не принесли успеха, потому что психологическая зависимость оказалась гораздо сильнее.

– Ломку можно перебороть, но мозгу чего-то не хватает. Человек, привыкший к наркотикам за 10-20 лет, за 10-20 дней, которые даются в клинике, не сможет перебороть психологическую зависимость. Я 15 лет употреблял наркотики. За это время есть несколько сроков. Практически я бы еще раз попал в тюрьму, но попал сюда. Привезли на освидетельствование как наркозависимого по краже. Родители в последний раз согласились развести с терпилами, – за 15 лет наркомании в речи Рамиля засел наркосленг, но он быстро поправился. – Согласились заплатить за меня, чтобы пойти на примирение с потерпевшими. А здесь я чуть больше года, и все изменилось. Порвал со многими старыми связями, полностью круг общения поменял. Родные стали ко мне по-другому относиться. С работой решилось. Уже год живу с любимой девушкой. Конечно, метадон не дает такого эффекта, как героин, например, но успокаивает ту потребность, которая была.

И никакой эйфории!

В разговор вклинивается Николай, которого мы встретили утром у окошка выдачи препарата:

– У метадона эйфории никакой нет. Просто душевный покой. Наконец-то прошло то время, когда все мысли были о том, где бы достать дозу.

– Да, героин дает розовые очки, – добавляет к сказанному еще одна участница программы Людмила. – Создается впечатление, что решены все проблемы. У тебя дома завал, все рушится, а ты спокоен. Когда есть героин, никаких чувств нет. Безразличие. А здесь при метадоне есть чувства, есть ты. Единственное, чего нет – нет тяги.

Людмила – из обеспеченной семьи. Такие, как она, – цель наркоторговцев, потребитель, из которого можно без особого труда выкачивать деньги. Ее пытались пристрастить к наркотикам еще в восьмом классе. Но в тот момент сработал, наверное, инстинкт самосохранения, как рассказывает Людмила. Второй раз с наркотиками она столкнулась в 18 лет, когда вышла замуж за наркомана.

– Он и его родные скрывали это. Но я тогда глупая была, не понимала, что это такое. Поначалу плакала, гонялась за ним, а потом сказала: «Тогда и я попробую, чтобы ты так же переживал за меня и понимал, как это больно, когда видишь, что твой любимый человек страдает, а ты ничего не можешь сделать». Я попробовала, и все… он меня не принял. У него было десять лет стажа! У нас ребенок уже был! Он от меня ушел, – это было болезненное воспоминание для девушки. Повисла тишина. По щекам покатились слезы. Она знаком дала понять, что хочет продолжать разговор, только нужно немного времени, чтобы собрать эмоции в кулак. Ее подруга Кристина повернулась к Рамилю, который передал салфетку для Людмилы. Она вытерла слезы и продолжила:

– Он сказал, что не может жить с наркоманкой, хотя сам был наркоманом, – новая волна слез заставляет ее опять прерваться. Соседка шепнула: «Не плачь», кто-то ободряюще похлопал Людмилу по плечу. – Спасибо, ребята… Мы познакомились с Кристиной, когда начинали употреблять наркотики. Потом судьба нас развела. Каждый был сам по себе. Однажды я опять шла неадекватная и увидела – она с мамой, с ребенком гуляет. Я говорю: как ты хорошо выглядишь. Она сказала: «На метадон хожу». Она еще пыталась мне телефон свой продиктовать, но я была до такой степени неадекватная, что ничего не могла записать, и она сама это сделала. А через два дня я все же позвонила ей.
И теперь я здесь. Раньше приходилось врать сыну, что я уезжаю на работу, когда я ехала в клинику. А теперь я действительно работаю! Я мастер ногтевого сервиса, занимаюсь дизайном ногтей, и мне нравится это. Уже есть 17 постоянных клиентов. Иногда они просят приехать домой. Инструментов много, и сумка у меня большая. Когда сын видит меня с ней, он спрашивает: «Мама, ты же не уезжаешь?» – и я так рада, что ему не вру, даже когда говорю, что я недолго и скоро приду. Я смогла отвести ребенка в школу! С героином мне было бы наплевать на сына, на его учебу.
Там ведь приоритеты совсем другие: сначала уколоться, а потом все остальное.

Гульмира Асипова

Еще новости

Back to top button