Мечты необычной девушки

Айганым Ермековой 25 лет. У нее есть мама и сестра-близняшка Айгерим. А еще у нее диагноз – ДЦП. И мечта – завоевать медаль на Олимпиаде. Мечта оказалась сильнее болезни. Девушка с непростой судьбой и сильным характером идет к своей цели.

Вернее будет – летит или даже несется. Потому что на скакуне. Из таких противоречий и соткана вся ее жизнь. Впрочем, не только ее одной, а, пожалуй, каждого человека, который смог преодолеть свои проблемы и страхи, боль и отчаяние, подняться над ними и стать пусть чуть-чуть, но все-таки ближе к своей мечте. И дело даже не в ограниченных возможностях Айганым, а в ее желании их преодолеть. Что не всегда под силу даже абсолютно здоровому человеку.

Увлечение Айганым не совсем подходящее для человека, ограниченного в движении. Она любит верховую езду. Это ведь только в последнее время иппотерапия набирает обороты, а раньше трудно было даже представить верхом на лошади человека, который и ходит-то с трудом.

Особой популярностью иппотерапия пользуется у больных ДЦП. Многим людям, особенно детям, лошади помогают расслабиться, учат контролировать свои движения, улучшают моторику и даже снимают боль. А для Айганым конный спорт – это еще и скорость, когда ветер в лицо, и единение с лошадью.

– Очень хорошо помню, как впервые села на коня. Страха не было вообще. Полюбила этих грациозных животных сразу и навсегда, – рассказывает девушка. – На ипподром приводят детей не только с ДЦП, но и с аутизмом, синдромом Дауна, эпилепсией, другими диагнозами. Когда стала заниматься конным спортом, сразу ощутила улучшения в самочувствии. У меня выпрямилась спина, я начала контролировать свои движения. Именно здесь выяснилось, что очень люблю скорость. А в конце тренировки тренер разрешает поездить ускоренной строевой рысцой, недавно начали пробовать галоп.

Конный спорт не просто увлечение Айганым. На ипподром она приходит уже три года, занимается у тренера Екатерины Руденко. Есть и достижения – второе место в Москве на «Кубке Хоперии» в 2014 году, показательные выступления в Алматы и Усть-Каменогорске. Именно с этим видом спорта связана мечта девушки – завоевать медаль на Параолимпиаде.

К своим вершинам Айганым шла не одна. Рядом всегда была семья – мама и сестра Айгерим. Так случилось, что мама ушла от мужа. Единственный мужчина в семье не смог справиться с проблемами, которые свалились на молодую супружескую пару в связи с заболеванием Айганым. Женщина забрала дочерей, когда девочкам было по два года, и стала учиться справляться с жизненными трудностями сама.

– Раньше мы жили в Самарке. Чтобы устроить меня в реабилитационный центр, маме пришлось переехать в город и очень много трудиться, – рассказывает девушка. – Она бралась за любую работу, зарабатывала на квартиру, растила нас. Нам всем было очень трудно, но, знаете, у меня было счастливое детство.
Помню, когда мы с Айгерим были маленькими, маме приходилось часто уезжать по работе. Однажды у нас не было денег даже на хлеб. Мы с сестрой вышли на улицу, смотрим – машина с хлебом едет, а из нее выпали две булки свежего, еще горячего хлеба. До сих пор словно чувствую руками его теплоту, помню хрустящую корочку. Это был самый вкусный хлеб в моей жизни! Почему-то именно этот эпизод ассоциируется у меня со счастливым детством.

Сейчас мама трудится инженером на УМЗ, а сестра работает в ВКГТУ, Айгерим окончила магистратуру, была членом сборной Казахстана по таэквондо, со спортом не рассталась, тренирует ребят в СДЮШОР.

Осознавать, что она не совсем такая, как все, Айганым, по ее собственному признанию, стала лет в двенадцать. В этом же возрасте начали появляться комплексы по поводу внешнего вида.

– Всегда чувствовала себя не в своей тарелке, ловила на себе любопытные взгляды – на улице, в школе, позже в колледже, даже в семье среди родственников, – вспоминает девушка. – Мой диагноз со мной с рождения. У мамы были тяжелые роды. Она рассказывала, что в детстве я все время плакала из-за головных болей. Симптомы заболевания появились позже, когда я не могла держать голову, сидеть, говорить. Врачи уговаривали маму оставить меня, объясняя, что я никогда не смогу встать, буду лежать.

Девушке врезалось в память, как ее учили ходить: мама с бабушкой сидели, а она – малышка – передвигалась от одной к другой. Больную руку постоянно тянуло назад, поэтому она все время оказывалась за спиной. Бабушка, отучая от этого, пугала внучку, называя «саускан», то есть сорокой. А еще Айганым помнит ощущение радости, смешанное с гордостью, когда она впервые смогла подать бабушке подушку.

– Самое главное, что они всегда относились ко мне, как к здоровому человеку, не сюсюкали со мной, – говорит Айганым. – Я ничего не умела в детстве – меня кормили, поили, одевали. Сестра помогала, советовала, что надеть. Она, как и мама, всегда была рядом. Я им за это очень благодарна, но больше за то, что они не акцентировали внимание на заболевании.

Где-то в пятом классе Айганым начала ездить в школу самостоятельно. Маме было очень тяжело на это решиться, опасалась за девочку. Но потом отпустила дочь, поверила в нее. Это очень важно. Она до сих пор поддерживает Айганым в любых начинаниях.

– И сейчас бывают моменты, когда устаю, переволнуюсь, тогда мышцы начинает тянуть… Поддерживают мама, сестра, подруги и… таблетки, – улыбается Айганым. – Конечно, без поддержки, без понимания родных я была бы, наверное, злее, меньше верила в себя, свои силы. Наша семья – это цепь, мы очень связаны друг с другом.

– Получается, болезнь стала испытанием для всей семьи?

– Я поняла, что болезнь – это не только проверка меня на прочность, она делает всех членов семьи сильнее, сплоченнее. Говорят же, Бог дает столько испытаний, сколько мы сможем выдержать. Например, моя мама. Она вырвалась из деревни, чтобы я занималась в реабилитационном центре, заработала на квартиру в городе. Я тоже родных поддерживаю. Сейчас не работаю, но все делаю по дому. Знаете, в чем-то даже благодарна своей болезни – стала сильнее. Уверена, мама мной гордится. Я не сдалась, не озлобилась, вопреки всему не сижу дома – общаюсь.

После окончания девятого класса Айганым отучилась в колледже на программиста, сейчас получает профессию учителя информатики в ВКГУ. Хочет работать с детьми с ограниченными возможностями. Уверена, что им будет проще понять друг друга, и очень надеется, что ей повезет и она сможет найти работу. Но пока девушка сидит дома.

– Уже год ничего не могу найти. С трудоустройством таким, как я, тяжело. Вроде собеседование пройдешь, обещают позвонить, но так и не звонят.
Отработала два года в одной фирме, но меня не взяли на постоянное место. Думаю, что причина как раз в моих ограниченных возможностях, хотя свою работу выполняла лучше всех. Моя история, наверное, типичная для инвалидов. После окончания колледжа пошла в центр занятости, меня устроили на работу по молодежной практике в ту фирму, куда хотела. Мне все нравилось, мной тоже были довольны. Но молодежная практика длится всего шесть месяцев. Потом в центре занятости помогали «продлевать работу» каждые два-три месяца. Так я проработала два года, но на постоянное место работы меня не взяли. И с этим сталкивается большинство людей с ограниченными возможностями. Просто хочу попросить работодателей быть терпеливее, дать шанс таким, как я, проявить себя. Да, нам бывает сложнее физически, но мы не хуже здоровых работников справляемся с обязанностями.

Айганым уверена, что знает выход из сложившейся ситуации. С высоты своего пусть небольшого, но все-таки жизненного опыта, девушка просит предпринимателей просто не игнорировать нормы, предусмотренные законом.

– На предприятиях от общего количества работников должно быть три процента людей с ограниченными возможностями. Но где вы это видели? Мне кажется, нужно вводить проверки и штрафовать тех работодателей, которые этого не соблюдают. Наверное, это жестко, но ведь три процента – так мало для предприятия, а это живые люди, им можно было бы реально помочь. Защищая инвалидов, могу точно сказать, они более ответственно подходят к работе, потому что понимают, если допустят ошибку, их всегда попрекнут болезнью.

– Приходилось ли сталкиваться с негативным отношением из-за того, что не такая, как все?

– Да, и часто. Очень многие не воспринимают инвалидов как равных себе людей. Думают, что мы должны сидеть дома, вообще не показываться на улице. Это очень больно. Но я научилась не обращать внимания, когда прямо в глаза говорят: «Боже, спаси от такого!» Бывает, даже смеются. Но, знаете, добрых, понятливых людей больше. Они и помочь могут, и просто поговорить.

Айганым уверяет, что не помнит, когда в последний раз плакала. Пожалуй, лишь несколько лет назад, после получения из московской клиники счета на операцию. После обследования российские врачи подарили девушке надежду, что почти полностью исцелят ее. После хирургического вмешательства могло произойти улучшение ее состояния на 70 процентов – фантастический результат для больного, страдающего ДЦП с рождения.

– Это же почти здоровый человек! Мы вернулись домой, стали собирать деньги, но когда прислали стоимость, поняли, что это просто нереально. Тогда я тоже плакала, – тихо говорит Айганым.

Но девушка называет себя оптимисткой. Еще – сильной и терпеливой. Говорит, что здоровые люди просто не умеют быть счастливыми. Просто потому, что не замечают поводов для радости, а их очень много. Например, свободно – всей грудью – вдохнуть, пробежаться по дороге или проскакать на лошади, да так – чтобы ветер в лицо!