Куй железо, пока молодой
Ручной труд, казалось бы, уходит в прошлое, но пройдет еще немало лет, прежде чем машина полностью заменит человека. Герой этой истории решился освоить кузнечное ремесло там, где технология еще не успела установить свое господство – в родной деревне.
В наш век информационных технологий профессия кузнеца, на первый взгляд, может показаться устаревшей, изжившей себя. Куда ни глянь, всюду машины заменяют человеческий труд. Вовсю гудит конвейер, во сто крат превышая трудовые нормативы предшествующих поколений. Ведомый компьютерным кодом автоматический станок с точностью до миллиметра вытачивает детали невероятной сложности…
Иван Дроков родился и вырос в Выдрихе. Окончив деревенскую школу, поступил в колледж, на факультет информационных технологий. В ту пору Иван собирался стать программистом. Однако его будущая деятельность оказалась невероятно далека от выбранной специальности.
– Область программирования мне интересна, – рассуждает он. – Я продолжаю обучение в университете, правда, уже заочно, но по прежней специальности.
Еще на съемной студенческой квартире Иван сдружился со своим соседом, сыном опытного кузнеца. После окончания колледжа наш герой устроился подмастерьем кузнеца в комплексные производственные цеха. В течение полугода изучал азы древнейшего мужского ремесла, а спустя полгода сдал нормативы третьего разряда по ковке.
Тем временем мама Ивана решила перебраться в город. Встал вопрос о недвижимости в деревне. Парень не хотел ее продавать или забрасывать и принял решение перебраться в деревню, заново обжить родной дом. Уже на месте он устроился работать кузнецом в машинно-тракторную мастерскую (МТМ) при Выдрихинском крестьянском хозяйстве.
– Просыпаюсь около половины седьмого утра, работа начинается в восемь, – рассказывает Иван. – Быстро управляюсь с хозяйством, кормлю собаку и котят, затапливаю печку, перекусываю и на работу. До мастерской довозит автобус нашего крестьянского хозяйства. Дел хватает. Зимой ремонтируем технику, а летом вообще на постоянном дежурстве, проводим текущий ремонт. Также мы изготавливаем инструменты для рабочих и практически все расходные детали на трактора и плуги.
Каждое утро начинается с разжигания горна, выгребания золы. Со всех сторон Ивана окружают стеллажи с инвентарем, верстаки, стройные ряды кузнечных клещей, различные обкатки и обтяжки. Для придания будущим изделиям нужной формы кузнецы используют специальные кольца разных типов и размеров. Наконец, тут же и главный инструмент – огромный пневматический молот.
– Хоть мы и занимаемся бытовой ковкой для нужд крестьян, но работа всегда разная, – признаётся Иван. – Где-то хватит и обычным молоточком постучать, а где-то – уже на пневмомолоте требуется отковывать детали.
Обед наступает в мастерской ближе к полудню. Еду привозят из столовой крестьянского хозяйства. Питание выдается по талонам, стоимость которых вычитается из зарплаты, но вычитается немного – сами по себе продукты недорогие, ведь всё местное, деревенское. Кормят просто, без изысков, но сытно и щедро.
– Зимой у кузнеца работы больше, чем летом, – говорит мастер. – Нужно изготовить большое количество деталей. Техника, отработавшая летом, часто ломается, изнашивается. Вот ее и загоняют к нам на капитальный ремонт, чтобы уже весной она как новенькая вышла в поле. Нас на все крестьянское хозяйство трое кузнецов. Каждый работает в своем цеху. Население деревни около пяти тысяч человек. Посевы в хозяйстве большие, работы хватает всегда.
Заказы на производство и починку в большинстве своём текущие. Четкого плана выработки нет, ведь цель мастерской – не производство деталей, а их ремонт. Конечно, какой-то процент изделий стоит отковать с излишком, впрок, – всегда пригодится…
– Вернувшись, вечером снова затапливаю печь, – говорит Иван. – В некоторые дома проведено централизованное отопление, но я пока обхожусь без него. Просто стараюсь поддерживать температуру. Баню затапливаю пару раз в неделю. Хозяйство у меня небольшое. У нас на работе есть люди, которые держат дома по две-три коровы, телят штук по шесть. В основном в этих семьях хозяйничают жены. А мне хватает того, что есть. Конечно, поначалу все сравнивал – не в пользу деревни – житье в городе и здесь. Разницу ощущал огромную. Потом установил дома автоматическую станцию, нагревающую воду, теперь у меня всегда под рукой горячая и холодная вода. Потихоньку обустрою все, как надо.
Иван теперь рассуждает иначе: мол, везде есть свои преимущества и недостатки, что в городе, что в деревне. Там, отработав, дел у человека ровным счётом остаётся минимум: сготовить ужин, если надо, да постирать вещи, опять же – если надобность имеется. А потом чем хочешь, тем и занимайся. В деревне, даже зимой, времени порой не хватает, чтобы все необходимое сделать. Зато какая вокруг природа, воздух всегда чистый и свежий, летом на речку сходить можно. «Да и санаторий у нас тут стоит, люди из городов сюда летом приезжают. Здесь даже спится как-то приятнее, особенно после тяжёлого дня!».
А как иначе может рассуждать этот парень, если он прожил в этой деревне большую часть своей жизни, закончил здесь одиннадцать классов школы…
– Железо – оно как пластилин, можно даже сказать, что оно имеет своеобразную «душу», – говорит Иван. – Пока железо горячее, ему можно придать любую форму, наделить его десятком свойств, придать именно этому куску уникальную специфику. Мне интересно работать именно с самим материалом. А условия работы – это уже все вторично. Я не могу выделить каких-то отдельных интересных случаев из моей практики. Сам по себе процесс уже интересен, как явление. Главное для меня иметь доступ к железу и кузне. Свою дальнейшую жизнь хотел бы связать с кузнечным ремеслом. В какой-то степени в кузнечестве и программировании чувствуется некое абстрактное родство, ведь в обоих используется четкий принцип алгоритма, во время выполнения которого вольности недопустимы. Нагреть железо, отковать его, закалить, при необходимости – повторить. Все это очень похоже на стройный ряд символов компьютерного кода, каскад из значений и уравнений, где каждые нолик и единица выполняют определенные функции. Во время работы я полностью поглощен тем, что делаю. Каждая откованная деталь – маленькое, пускай даже незначительное, но достижение. Каждое следующее изделие получается лучше предыдущего. Это может быть незаметно для других, но только не для меня.
Иван читает много специализированной литературы. В основном старой, родом из СССР. Эти книги писались под советское оборудование, которым МТМ пользуется до сих пор.
– В кузнице есть оборудование с более чем тридцатилетним «стажем», – говорит Иван. – Например, мой кузнечный молот 1979 года выпуска и до сих пор исправно работает. Я провожу текущее обслуживание, ухаживаю за ним, и он не подводит. Но нужда в смене оборудования все-таки есть. Большой срок службы наших агрегатов обуславливает частое техническое обслуживание. Детали быстро изнашиваются, металл попросту устает. Рабочий процесс шел бы много быстрее, имей мы доступ к новой технике. Но тем не менее, наши усталые «старички» продолжают работать, и неизвестно, на сколько сезонов их еще хватит.
Кузнечное ремесло, по словам моего собеседника, сплошь нюансы и тонкости. Но решающим фактором, конечно же, является температура. «Если это удар молотом по наковальне, то это удар с приложением определенного количества силы, нанесенный под определенным углом, – делится секретами мастерства Иван. – Прочти об этом в книге один раз, и ты поймешь, как это нужно делать, но поймешь головой. Повтори это десять раз на практике, и руки запомнят. Это важнее. Так приходит опыт».
Он вспоминает, что начинал свою работу в кузнице с изготовления подков для лошадей. И несмотря на то, что были допущены некоторые ошибки, все его подковы разошлись и эксплуатируются до сих пор. Надо отметить, что эти нехитрые изделия были самым сложным испытанием на мастерство. Ведь тогда у парня не было под рукой ни специальной литературы, ни предшествующего опыта бытовой ковки. Выручало то, что в городе был наставник, к которому он всегда мог обратиться за помощью. А в деревне изначально пришлось рассчитывать на самого себя.
Вот и я пригляделся к его размеренной работе. И впрямь показалось, что процесс ковки схож с машинным алгоритмом.
Все четко, выверено, порядок работы строгий, не прощающий ошибок. Сначала железо разогревают, выравнивают, приводят в порядок. Затем отковывается форма будущего изделия. После выковывается уже сама деталь. Наконец, финальная часть – закалка.
Определенная температура детали, как я уже упоминал, – еще одна важнейшая особенность рабочего процесса. Градус каления устанавливается выдрихинскими мастерами на глаз – по цвету. Но вообще-то для этого есть специальные термометры, которыми местное крестьянское хозяйство пока не располагает.
– Вишневый, малиновый, красный или вовсе белый цвет – все это говорит о разных температурах металла. Вообще, в какой-то определенный момент ты едва ли не нутром чуешь, что настал момент, когда будущая деталь накалена до нужного градуса. Еще мгновение назад каких-то пары градусов не хватило бы, но сейчас – самое время.
С каждым следующим изделием это «чувство металла» становится все ощутимее, руки буквально сами тянутся к емкости с водой или маслом, словно в голове что-то щелкает, и понимаешь: разогревать деталь дальше не надо. Весь рабочий процесс состоит из огромного количества тонкостей, которые суммируются и вырастают в готовое изделие.
Процесс ковки можно назвать диалогом с железом, если данное определение вообще можно применить к данному ремеслу.
Шемонаихинский район