Барзу Абдураззаков: «Впервые поставил пьесу, которую ненавижу!»

В Восточно-Казахстанском областном драматическом театре – Молодёжном театре «замахнулись» на Шекспира. Труппа представила на суд зрителей спектакль «Укрощение строптивой».

Всемирно известное драматургическое произведение, пожалуй, не нуждается в излишних комментариях. Пьеса, написанная более четырёх столетий назад, – одна из самых любимых у режиссёров благодаря тому, что её можно по-разному интерпретировать и найти в отношениях персонажей бесчисленное количество актуальных акцентов.

Для постановки нетленного произведения Шекспира на усть-каменогорских подмостках был приглашён известный таджикский режиссёр Барзу Абдураззаков – заслуженный артист Республики Таджикистан, лауреат премии имени народного артиста СССР Кирилла Юрьевича Лаврова. Спектакли Барзу Абдураззакова с успехом идут в Узбекистане, Кыргызстане, Франции, Германии, России, Беларуси, а также в разных городах Казахстана. Его постановки отличает педагогическая режиссура, объединяющая артистов в ансамбль тонко слышащих друг друга людей.

Местный зритель и ранее был знаком с почерком маэстро по его спектаклю «Призраки» Эдуардо де Филиппо, который был поставлен несколько лет назад также в творческом содружестве с нашими молодыми артистами. Кроме того, не так давно в рамках гастрольного турне по Казахстану независимый коллектив «Business Theatre» привозил усть-каменогорцам свой нашумевший спектакль «Одноклассники. Уроки жизни», получивший Гран-при на международном фестивале «АrtОкраина» в Санкт-Петербурге.

В этот раз искушённые театралы ждали не меньшего потрясения.

Открылся занавес, и перед зрителем вместо средневековой пафосной Падуи предстал… шумный железнодорожный вокзал с огромными часами, на циферблате которых застыли стрелки. Это своеобразный намёк режиссёра на то, что сюжет спектакля – на все времена, а темы извечны: нет денег – женись на богатой, жена строптива – укроти, хочешь быть счастливым – влюби жену в себя. Шекспировские персонажи сменили вычурные придворные костюмы и корсеты на современную одежду: брюки, шляпы, платья. Художественное оформление спектакля прекрасно сочеталось с балканской эстетикой – пёстрой, энергичной музыкой, создающей образ жизни в виде бурлящего котла человеческих страстей.

Почему искрящийся юмором материал превратился в «печальную комедию» и какие ещё скрытые смыслы, эксперименты были представлены восточно-казахстанским зрителям, режиссёр-постановщик рассказал в интервью «Рудному Алтаю».

– Это Ваш второй спектакль, созданный совместно с нашей молодёжной труппой, – и снова обращение к классической драматургии. С чем связан выбор пьесы для постановки?

– Для меня не важно, кто автор, классика это или современная драматургия. Главное, чтобы пьеса была хорошей. Я люблю всего Шекспира, кроме одной его пьесы – «Укрощение строптивой». Драматург писал её будучи молодым, для того чтобы мужчины, повышающие самооценку за счёт унижения женщин, ломились в театр, собирая кассу. Впервые поставил пьесу, которую ненавижу!

– И почему Вы всё-таки решили её поставить?

– Она очень-очень актуальна. О том, как можно уничтожить личность, сильного и гордого человека превратить в собаку и внушить ему рефлекс выученной беспомощности, и всё только из-за эгоизма. Наш спектакль – это эксперимент, рассказ о том, как из слона делают муху.

– Как Вы расцениваете строптивость своей героини: это достоинство или недостаток?

– Я люблю и уважаю главную героиню Катарину. Она строптива не потому, что так хотел Шекспир. Она строптива, потому что общество дурное: все врут, сестра лицемерит, отец предаёт её, и каждый хочет что-то оттяпать. Видя это, она набрасывается на всех, визжит. А остальные принимают это за грубость и хамство. Её строптивость в данном случае оправданна.

– Чувствуется, что у Вас особое отношение к женщине, семье!

– Фундаментальные основы совестливого мужчины: вера, семья и работа. У мужчины должен быть крепкий тыл в виде женщины. И в этом я абсолютно согласен с Шекспиром. Перед смертью хочу сказать своей любимой женщине: «Я люблю тебя! Спасибо тебе за всё! Ты – самый великий дар!»

– В других театрах пьесы Шекспира ставят по несколько месяцев, Вы уложились в один. В чём секрет?

– Мои самые сложные постановки, получившие премии на международных фестивалях, создавались за месяц! Однажды я понял, что если эмоциональная база спектакля не будет сделана за 15 дней, то уже не хватит никакого времени. Когда актёры идут навстречу, жаждут играть, то работается очень легко.

– Поделитесь, пожалуйста, своими впечатлениями о нашей труппе, в целом о театре имени Жамбыла. 

– Я благодарен ребятам за то, что они выносили огромные нагрузки. А они на самом деле были космические! Автор был строг к нам, мы – строги к себе. Мы должны были быть точными, владеть своим телом, голосом, мастерством, пониманием того, ради чего открываем рот на сцене. Кажется, что это легко, но это невероятно сложно.

Я много езжу и замечаю, что во многих театрах одна беда: люди научились выражать эмоции, но не отвечать за них. Они научились мастерству и пользуются неким клише, а к нашей профессии оно не имеет никакого отношения. На сцене должно быть или волшебство, или ничто. Люди на сцене должны быть умнее, красивее, оригинальнее, обаятельнее тех, кто сидит в зрительном зале. Они должны увидеть в произведении то, что не видят другие даже после многократного прочтения. Тогда происходящее на сцене у зрителей вызывает удивление; удивление, в свою очередь, – тягу, а тяга – восторг. Если мы не можем этого сделать – грош нам цена!

Месяц, который я находился с труппой, – всего лишь реанимация. Много сил уходило на то, чтобы вернуть артистов из штампов к человеку, а после – к мастерству выражения. Чувствовал себя в роли дантиста, которому сперва нужно лечить дёсны, прежде чем ставить коронки. Поэтому в театрах сегодня стало очень тяжело работать.

– Почему в современном театре стали преобладать такие тенденции?

– Связь театра с жизнью потеряна. Театр превратился в соты пчёл, которые забыли, что есть поле, откуда они должны собирать пыльцу. А мастерство – это умение из пыльцы делать мёд.

– Какая сила заставляет Вас преодолевать эти барьеры, решать эти непростые задачи?

– Я вернулся в молодёжную труппу не из-за гонорара, а потому что здесь хорошие ребята. Мне нравятся их улыбки, доброта, человечность, то, как они слушают. Есть несколько актёров, которых я, будь у меня свой театр, украл бы! Они дисциплинированны, точны. Это то, что я люблю, ради чего прихожу в театр и терплю никчёмных в профессии людей.

– Барзу Хабибуллаевич, Вы ставите спектакли во многих театрах Казахстана. После отслеживаете судьбу своих постановок?

– Это зависит от того, насколько я привязываюсь к театру, насколько глубоки эти отношения. Я очень полюбил артистов вашего театра. Желаю им всего самого лучшего: побед, фестивалей, гордости за свой театр!

…В центре внимания зрителей на протяжении всего премьерного спектакля были исполнители ролей Катарины и Петруччо – актёры Аяулым Турусбекова и Акжол Саканов. Их дуэт искрил эмоциями! Необузданная страсть, боль, ненависть выражались и в пластических этюдах, танцах, которые, к слову, Барзу Абдураззаков тоже ставил сам.

– Для режиссёра было принципиально важно, чтобы мы создавали образы в точном соответствии с его видением, – рассказала после премьеры Аяулым Турусбекова. – В этом плане он был по отношению к нам очень требовательным. Мы тщательно прорабатывали и закрепляли каждую деталь, жест, мизансцену. Барзу Хабибуллаевич добивался от нас полного проникновения во внутренний мир героев, делая отсылки к персонажам комедии дель арте.

– На Ваш взгляд, почему пьеса «Укрощение строптивой» остаётся актуальной на сегодняшний день?

– В жизни много Катарин, которые «сломались», проиграли в поединке с мужчиной и несправедливостью, и продолжают мириться с тем, что в их собственном доме их бьют, предают, калечат…

Беседовала Дарья Шавлева