176 детей бабушки Нуркии
Одной из загадок природы является долголетие. Сколько может жить человек, при этом, как ныне принято говорить, оставаясь адекватным, радуясь жизни, а не устав от нее, не разочаровавшись в ней? На сколько лет рассчитаны заложенные в него жизненные ресурсы?
Эти вопросы задает себе каждый из нас. Изучением их занимаются геронтологи. А люди, достигшие преклонного возраста, живут себе как в воспоминаниях о прошедшем, так и событиях каждого нового дня, находя много чего, что не нагоняет тоску, а греет душу.
Сеть, которая знает все на свете, сообщает о японке Мисао Окаве, которая как самая пожилая женщина в мире в конце февраля нынешнего года занесена в Книгу рекордов Гинесса. Она родилась аж в 1898 году! Как утверждает интернет, 5 марта нынешнего года ей исполнилось 115 лет. Возраст почтенный, способный вызвать восхищение и удивление.
Обратить более пристальное внимание на этот факт заставил телефонный звонок из Аксуата Тарбагатайского района, где, как оказалось, живет-поживает бабушка, которая, можно сказать, «наступает на пятки» действующей мировой рекорд-сменке по долгожительству из Страны восходящего солнца.
Зовут нашу бабушку Нуркией. Правда чуть-чуть не захватила она позапрошлый век. В паспорте обозначена дата ее рождения – 1 января 1900 года. Таким образом, она начала отсчет 114-у году своей жизни.
Скажем к слову: самый пожилой мужчина на планете также живет в Японии. Зовут его Дзироэмон Кимура, он на год старше вышеупомянутой своей землячки Мисао. Как сообщают, благодаря возрасту, он успел дважды войти в ту самую Книгу рекордов Гинесса.
Впрочем, когда в непринужденной обстановке, просто за чашкой чая заходит речь об этом феномене, долголетие в Японии, как правило, вопросов не вызывает. Считается, что там люди живут «правильно», во всем следуя науке. Все, что в этой стране – уклад жизни, поведение людей, отношение к быту, культура, традиции – остальным миром воспринимается почти как эталон. Добавьте к этому уровень развития медицины, экономики. Станет понятно, почему в этой стране «кривая» среднего возраста населения неуклонно ползет вверх и по статистическим данным численность японских долгожителей, которые живут на свете дольше века, на сегодня превысила уже 50 тысяч человек.
Заметим попутно: представляя бабушку Мисао в Сети всему миру, акцентируют внимание на том, что в ее столь долгий век вписалось время двух мировых войн, целой череды революций, включая Октябрьскую, попытки построения коммунистического строя и, в конечном счете, его развал. Те же самые события не только совпали по времени, но и составили канву судьбы нашей бабушки Нуркии.
В годы Первой мировой вой-ны, вызвавшей известные волнения в казахской Степи, семья ее родителей ушла в Китай и вернулась аккурат к революции 1917 года. Вскоре, не успело исполниться ей и 15 лет, ее выдали замуж за хорошего парня Кокена, который был моложе ее на один год. Так получил старт жизненный марафон двух этих людей, прошедший, по оценке самой бабушки, в мире и согласии, вполне счастливо.
Немецкий этнограф Рихард Карутц, совершавший свою первую экспедицию в Казахстан в год рождения нашей героини, то есть в 1903 году, отмечал любовное отношение казахов к детям. Он утверждал: «Смертность среди детей при высокой цифре рождаемости очень невелика». Чета Кокена и Нуркии всей своей жизнью подтвердили обоснованность высказывания ученого, в первую очередь, по поводу чадолюбия нашего народа. Из их семейного древа год за годом выбегали новые ветки, многие из которых со временем обрастали и украшались «свежими» листьями. Своего первенца молодая мать принесла, когда ей еще не исполнилось и семнадцати лет. А самую младшую Кенжеш – в 55-летнем возрасте. Таким образом, за первые 38 лет замужней жизни бабушка Нуркия родила 15 детей.
Биографы выдающихся женщин прошлого утверждают, что материнство, посвященное детям, сродни подвигу. В одной из своих прежних публикаций мы упоминали, в частности, о жене Льва Толстого – Софии Андреевне, которая родила тринадцать детей, отдавала им всю себя, успевая при этом заниматься большим семейным хозяйством, находила время, чтобы переписывать, да не по одному разу, произведения своего мужа. Из дневниковых записей самого писателя известно, как сокрушался Лев Николаевич, а София Андреевна и подавно по поводу смерти вскоре после рождения самого их младшенького – Петеньки.
Сегодня шумит дубрава гнездовья, что свила бабушка Нуркия почти век назад, все больше обрастая новыми выводками третьего и четвертого поколений. В настоящее время в разных городах и весях Казахстана живут 176 ее детей, внуков, правнуков и праправнуков! Но разрастись и зашуметь дубрава могла бы еще больше, не внеси классовые и другие непонятные простым людям противостояния в стране 20-х и последующих годов минувшего века значительные коррективы в свидетельства Рихарда Карутца о низкой детской смертности у казахов. Именно в эти годы Кокен и Нуркия одного за другим потеряли пятерых детей из числа самых старших.
В тот период, когда вся степь представляла собой безжалостно развороченный и растоптанный муравейник, у новорожденных в неподходящее историческое время детишек просто не оставалось шансов, чтобы выжить. Это, по сущест-ву, стало не только личной, но и настоящей национальной трагедией, когда естественный демографический рост у казахов надолго был приостановлен, шли неисчислимые людские потери в мирное с виду время.
Самой старшей из детей, которых удалось, несмотря на все испытания, выхолить, вырастить, ныне исполняется 83 года, самой младшей – пятьдесят восемь. Каждая из трех дочерей, которые ныне живут в разных местах, родили и вырастили по десять детей, они уже сами носят статус бабушек и прабабушек. И у сыновей, в том числе живущих в городах, такие же многодетные семьи, в которых появились на свет, выросли и создали свои семьи по 5-8 детей. Вникая в суть этого явления, невольно вспоминаешь Василия Розанова, считавшего детей вылетевшими словами одной молитвы.
В том, наверное, секрет этой мудрости, что дети, имеющие зрячее сердце, сначала заучивают слова молитвы из уст родителей. Чаще всего – матери, неутомимой наседки, добывающей и несущей каждое зернышко своим неоперившимся птенцам. От них же, родителей, переходит к ним готовность к выполнению возложенной на них обязанности – хранить семейный очаг.
В памяти бабушки, все еще крепкой, 30-е годы прошлого века запомнились пугающим лозунгом «Общий казан, общий дом!». «Раскрепощением» представительниц слабого прекрасного пола, вследствие чего женщины из казахских аулов получили возможность на равных правах с мужчинами ходить за плугом, нарезая борозды, либо вручную вскапывать землю на будущем хлебном поле. По осени серпами жали хлеб, вязали снопы, молотили. Помнит также, как вдруг впал народ в состояние «үндемес», в переводе – молчанка, когда за неосторожное слово можно было поплатиться жизнью.
Руководитель райсовета ветеранов Мукан Сахариев, оказавший большую помощь в подготовке этих заметок, сообщил нам, что первой в списке тружеников тыла в годы войны стоит Нуркия апа Жақсыбаева. Все перипетии этой всенародной тыловой эпопеи словами не сказать, пером не описать. Сама бабушка корреспондентам «РА» рассказала, как в те годы гнали обозы с зерном в старый Тополев мыс, находившийся у озера Зайсан. Рассто-яние в один конец 150 километ-ров. Размеренными шагами переутомленных и ленивых быков захватывали большую часть коротких летних ночей, туда и обратно шли неделю.
Не только в этом заключалась сложность. Прочесть, каково было женщинам с неокрепшими подростками в напарниках перетаскивать тяжеленные мешки с зерном на ссыпном пункте, я отсылаю моих читателей к нашедшей мировое признание повести Чингиза Айтматова «Жамиля». Скажу лишь, что эти мешки были не те советские, рассчитанные на 70 кило каждый, а по семь и более пудов вместимостью. Так испытывало время безжалостное силу и мужество женщин далеких казахских аулов.
В обратный путь отправлялись, загрузившись на нефтебазе центнеровыми бочками с соляркой для слабосильных тракторов первых поколений челябинских и харьковских заводов. Из тех изнурительных поездок женщины извлекали определенную выгоду для себя. Там, в рыбацком поселке, все молочное (масло домашнее, майқұрт, ірімшік, сүзбе) обменивали на съестное для детишек, одежду какую-никакую. Если уж очень повезет и поездка совпадет с приходом пароходов в Тополев мыс, то можно было и поторговаться…
В связи с этим просто не могу не сослаться на английского исследователя Джона Уорделла, отмечавшего умение казахских женщин готовить более 30 видов молочных продуктов с прекрасным вкусом. На примере из жизни бабушки Нуркии мы видим, как это умение послужило добрую службу в самые критические моменты истории.
До 2010 года жила бабушка в Алматы у сына Рақыма. В этом солнечном городе живут у нее и другие дети, внуки. Как-то установила апашка для себя регламент: жить по очереди у каждого из них по две недели. И строго его придерживалась. При этом, как рассказывают, человек, которому далеко за сто лет, в определенный день садился на автобус и без всякого сопровождения отправлялся куда надо.
Три года тому назад потянуло ее назад на Аксуат, где к тому времени никого из ее семьи не осталось. Свое решение апашка мотивировала тем, что покойный муж, старик Кокен, ее заждался, пора, мол, ближе к нему перебраться. Семейный «курултай», собравшийся по этому вопросу, нашел эти доводы обоснованными.
Одна из дочерей, проживающая в Калбатау, как было сказано выше, сама мать десятерых детей и многократная бабушка, переехала в родные места в Аксуат, приняла вернувшуюся из южной столицы мать. Районная власть предоставила долгожительнице только что отстроенный трехкомнатный дом.
В заключение расскажем еще об одной семейной традиции, установленной героиней нашего повествования. Согласно ей, бабушка Нуркия усыновляла (не в смысле юридическом, а по обычаю казахов) старших детей и внуков своих сыновей. И они, обзаводясь семьей, должны были приводить невесту в первую очередь к ней, в ее дом.
Традиция не потеряла силу и поныне. Недавно, как нам сообщили, королева большой семьи благословила на счастливую жизнь еще одного правнука и его избранницу.
